Гид

Борзиков злился. Странное ощущение надвигающегося провала охватило его. Но он поборется. Он справится, хотя крайне неприятно, что его кинули. Надо собраться, уйти в себя, дать простор своим мыслям. Он позволил себе думать обо всем и ни о чем, но все же прежде всего о себе. Когда он в советское время работал в Институте философии, терся там такой философский журналист Левка Помадов, который как-то по пьяни изложил Борзикову свою теорию калейдоскопа. Как жизнь меняет свои узоры, момент – и ты в другом месте, другой компании, с другой женой. Жизнь каждого человека есть калейдоскоп, только не все это понимают. А то сколько бы картинок из своей жизни и жизни исторической могли бы увидеть. Теория калейдоскопа, как понял еще тогда Борзиков, указывает шанс на возможность моментального исторического изменения страны. Вот и он из малоизвестного доктора наук стал знаменитым на весь мир. А самое главное, в этих изменениях он совсем не старел. Даже – страшно сказать – молодел.

Он с удовольствием увидел, как постарел Коренев, повел плечами, чувствуя свою моложавость, все-таки не обманул тогда этот, с кем он договор подписывал, с Аленой, правда, совладать не всегда удавалось, но ведь, говорят, женщина самого дьявола обведет вокруг любой своей части тела. К тому же именно она его с Рюбецалем тогда и познакомила. Да, он выглядел все так же лет на сорок пять, чувствовал себя где-то между тридцатью тремя и тридцатью пятью

(классический возраст для основателя новой веры или новой цивилизации), а было ему уже под семьдесят. Всем говорил, что его держит стальная воля и чувство полной свободы, что он управляет временем, а не время им. Скажем, все привыкли завтракать в восемь, а обедать в два, а он делает это, когда требует его естество. Ну и что, что он работал гидом, Пугачев вон тоже как проводник выводил

Гринева из бурана. А ему всю Россию предстоит вывести. А Коренев постарел, тогда ему было лет тридцать пять, а теперь на все пятьдесят тянет. Незаметный он какой-то стал, словно под корягу прячется, как какой-нибудь лягушонок. Но любого лягушонка можно запросто за ногу вытянуть. А потом и сожрать.

Он вдруг с непонятным чувством самодовольства вспомнил, как Рюбецаль назвал его гадом, так переиначив его любимое слово гид. Да, он считал себя гидом по призванию, проводником, но и гадом тоже. Гадом в высшем смысле. Да, он гад, но тот гад, тот змей, который несет людям дары древа познания. А змеи едят лягушек, Борзиков даже вообразил, как усилиями желудочных мышц проталкивает по пищеводу еще трепещущую лягушку. Он вдруг вспомнил, как сын его приятеля держал в трехлитровой банке ужа и как они с приятелем и его сыном ловили для этого ужика лягушек, как запускали этих живых лягв в банку, обматывали сверху марлей, чтоб пресмыкающееся и земноводное не выскочили. И дальше, как говорил приятель, начинался живой телевизор. Лягушка то таилась, то пыталась куда-то отскочить, но ужа в банке было очень много, и она все время наталкивалась на его тело и, наконец, замирала в каком-то месте, крупно дрожа всем телом. А гад, уж, змей этакий, хоть и не ядовитый, зависал над ней с разинутой пастью, слегка покачиваясь, будто примериваясь. А потом моментальный рывок шеи – и вот уже из пасти торчат дергающиеся лягушечьи лапы, и виден упругий жест горловых мышц, потом видно, как раздувается тело гада в тех местах, где проходит лягушечий труп.

Да, Бог изгнал человека из рая. А змея и вовсе проклял, сказав ему:

“За то, что ты сделал это, проклят ты пред всеми скотами и пред всеми зверями полевыми; ты будешь ходить на чреве твоем, и будешь есть прах во все дни жизни твоей”. А чего плохого змей сделал-то?

Научил различать добро и зло? Чего в этом плохого? Это ведь он, змей, научил человека стыду. А Бог изгнал человека из рая, когда увидел, что Адам испытывает чувство стыда. Тоже мне, нашел грех!

Просто бессмертные не испытывают стыда, потому что вкусили плод от древа жизни. Этого-то плода Адаму и не досталось. Но Богу стало жалко людей, и он выбрал кого-то своим сыном и послал его на грешную землю, чтобы тот пообещал им посмертное бессмертие. Бессмертие, где все будут блаженны, наги и не будут стыдиться друг друга. А стало быть, избавить человека от чувства стыда – значит дать ему шанс на бессмертие. Бессмертие не бессмертие, но вечно молодое тело он получил. Да и стыда у него нет.