Гид по чаю и завтрашнему дню

Его улыбка согревает лучше любой одежды.

– Здорово выглядишь. Ты вняла моему совету. Типа, – опасливо добавляет он.

Я перекидываю ремешок сумочки через плечо.

– Что значит «типа»?

Все выходные парковка «Совы» была перекрыта из-за дорожных работ. Мы заходим за угол, и я резко останавливаюсь.

– Подожди. Мы на этом поедем? – Я не трусиха, но я никогда не ездила на мотоцикле, который стоит на пятитысячном месте в моем списке топ-10 вещей, которые я должна успеть сделать в жизни.

– Это, – говорит Орион, указывая на черную двухколесную машину преждевременной смерти с коричневым кожаным сиденьем, – «Триумф Бонневиль» 1982 года. Полностью восстановленная, хоть и немного шумная.

Я вспоминаю грохот, окутавший кухню «Совы» в первый раз, когда я с ним познакомилась.

– Э-э. Но…

Он усмехается и качает головой.

– Подойди ближе, Лайла. Она определенно лает громче, чем кусает.

Я не двигаюсь с места.

– Она?

– Да, а что? Ее зовут Милли, и она принадлежала моему дедушке. Теперь она моя лучшая подружка. Таких больше не делают. Милли – это классика.

По моему телу пробегает дрожь.

– Может, есть веская причина, по которой их больше не производят. Может, потому что они груды металла, уничтожающие все живое.

– Посмотри, она безобидная. – Он берет меня за локоть, подводит к Милли. – Я ее отполировал. Тебе же не страшно, ведь правда?

¡Carajo! [60]

– Разумеется, нет. Просто это… опасно.

Орион встает между мной и мотоциклом как примиритель.

– Я начал управлять этим байком с самого детства, задолго до того, как получил права. Сотни часов без единой аварии, и я могу доехать до клуба с закрытыми глазами. Конечно, я не могу обещать, что с нами точно ничего не произойдет. Но разве можно утверждать обратное, когда сходишь с тротуара где угодно в городе?

Перечить своему принципу, или трем принципам, перевернуть свой мир с ног на голову? Никогда. Я качаю головой.

– Понимаю. Но мне не нравится приглашать людей, – он вскидывает бровь, – а особенно подопечных тургида, на занятия, которые могут причинить им физический вред.

Разумеется, нет, он просто не мог так поступить. Только не этот парень, который пережил столько боли, что ее хватило бы, чтоб вымостить все улицы Винчестера. Я расслабляюсь.

– Ладно, хорошо. – Я снимаю резинку с запястья и затягиваю выпрямленные утюжком волосы в хвост. – Я только сбегаю за курткой.

– Не нужно. Нам пора, а то пропустим выступление «Голдлайн». – Он открывает рюкзак и вытягивает знакомую серую шерсть. – После того как ты рассказала о том, какие вещи упаковала с собой в Винчестер, я не был уверен, в какой ты ситуации относительно верхней одежды.

Я надеваю его кардиган поверх свитера с круглым вырезом. Свитер Ориона мягче, чем плащ, висящий в моем шкафу. Я могла бы в нем потеряться. Я поправляю шарф, чтобы концы спадали на грудь.

– Это скоро станет привычкой.

– Я знаю привычки похуже, – говорит Орион, затем запрыгивает на байк. – Твоя очередь.

Я занимаю оставшийся участок кожаного сиденья позади него и ставлю ботинки, куда он указывает.

Орион наклоняется вперед.

– Хватай меня за пояс и не отпускай. И наклоняйся со мной на поворотах. – Он заводит Милли. Двигатель вибрирует под моими бедрами. – Держись, Майами!

Орион едет медленно, пока мы катимся по Сент-Кросс. Затем, когда подъездная дорога становится шире, он игнорирует мою мотоциклетную девственность. Я бегала по этой дороге. Мы бегали по этой дороге. Но на байке все мои чувства притупляются ночью и скоростью.

В первые минуты я невольно думаю о серебристом кабриолете Андре. Даже на полной скорости наши дни в Майами преследовали меня теплым тропическим бризом, который обдувал нас, пока мы катались по Коллинз-авеню. Но мотоциклу Ориона плевать на мои воспоминания. Громче, чем старые слова в моей голове, двигатель и умелый водитель борются за победу. В воздухе витает запах хвои и травы, он впивается в мои ноздри, как уличный наркотик.

Высокая скорость прижимает меня к спине Ориона. Вскоре я вцепляюсь в него сильнее и кладу щеку на потертую кожу. Мне тепло в его свитере, руки обвивают его тело. Я закрываю глаза и наслаждаюсь, пока байк не замедляется и Орион не сворачивает на забитую парковку.

– Уже приехали?

Я только что это сказала?

Очевидно, да, потому что Орион смеется, паркуя байк. Он помогает мне слезть. Мое тело все еще думает, что мы преодолеваем повороты и изгибы дороги, рычание двигателя эхом отдается в ушах.

– Доставил тебя сюда одним махом, и ты даже успела насладиться поездкой.

– Я… ага, – говорю я, пока ноги вспоминают, как ходить.

– Тогда ты можешь отпустить мою бедную, ни в чем не повинную куртку, прежде чем мы войдем внутрь?

Я опускаю взгляд: мои руки инстинктивно сжимают его предплечье, как клещи.

– Ой, прости. Я даже не заметила.

– Милли умеет производить впечатление. – Он снова смеется и выглядит одновременно заботливым и самодовольным. – Так, значит, тебе понравилось.

Глава 14