Гидра (СИ)

Машина умерла. Издав странный угасающий звук, она превратилась в громадный кусок железа, который сейчас не представлял никакой угрозы.

— Все готово. Что теперь?

Я ждал ответа, но последовал он не сразу.

— Подтверждаю. Управление получено, связь нормальная. Веду разведку.

Больше ничего. Никаких уточнений, ни слов поддержки и одобрения за столь безрассудный поступок, вообще ни слова. Но я не ничего не говорил, лишь смотрел вперед на замерших вокруг меня роботов, что стояли в защитном порядке и иногда покручивали своими орудиями из стороны в сторону.

— Не нравится мне все это, Рик. Ты отключил практически все, в этом проклятом месте.

— Не буди лихо…

— Знаю, не надо этих нравоучений. Я всегда полагался на свою интуицию — она меня никогда не подводила. Помню мне говорили об этих местах, мол проклятое место. Люди не возвращаются, машины тонут едва ступив на эту землю. Нет, я лучше пойду под трибунал, чем соглашусь перейти эту границу.

Рутгард еще несколько секунд изливал свои проклятия, но вскоре затих. Его можно было понять, ведь всем была известна печальная история, случившаяся с его звеном, как раз в этих местах, еще до начала крупных операций.

— Эй, старик, так что же все-таки случилось тогда, ну в тот раз, когда ваше звено отправили зачистить это место.

— Не хочу вспоминать.

— Да ладно тебе, Рутгард, нам стоять здесь еще неведомо сколько времени. Расскажи эту историю, скоротай время.

Жан настаивал, но в голосе собеседника чувствовалось, что он действительно боялся этих мест, хотя и не гнушался пару раз после тех событий подходить к ним почти вплотную.

— В тот день мы подошли к топям почти так же близко, как и сейчас. Это была не наша идея, просто, гнавшись за оставшимися раздробленными частями варрийцев, мы вдруг заметили, что оказались у самой границы. Командование, солдаты, пилоты боевых машин еще тогда не знали о них ровным счетом ничего, поэтому не придавали этим местам должного внимания. Возбужденные быстрой победой, мы были готовы гнаться за ними хоть до самого края этих мест и какие-то болота казались для нас всего лишь лужей, которые наши могучие роботы могли перешагнуть в два шага. Но что-то все равно останавливало нас. Я не знаю, что это было, но эта зловещая темнота, которая не пробивалась даже самыми мощными прожекторами, установленными на броне, наводила ужас и словно предупреждала нас о том, что стоит забыть про эту идею. Однако нашего командира было не остановить, и он направился вперед. Продираясь сквозь плотную занавесу старых лиан, которые как стальные канаты обвивали деревья и уходили в землю, он упорно шел вперед, не взирая ни на какие препятствия. Мы двигались за ним, по проложенной его громадным «Зубром» дороге, что словно бульдозер стаптывал все на своем пути, оставляя под ногами лишь размякшую и разорванную тропу. Но чем дальше он шел, тем плотнее становились преграды. Дорога сужалась. Под металлическими «лапами» машин начала хлюпать болотная вода, а почва, казавшаяся до этого твердой и пригодной для движения, внезапно превратилась в месиво из травы и тягучей жидкости, которую здесь называют «грапом». Не знаю сколько мы прошли, но когда колонна остановилась, чтобы оглядеться по сторонам, вокруг была кромешная тьма. Ни единого фотона, ничего кроме наших прожекторов, которые с трудом пробивали эту плотную занавесу и тонули в этой мгле. А затем… — он немного остановился — затем случилось то, что я не забуду никогда. Это словно кошмарный сон в который отказываешься верить, но всего за несколько минут от нашего звена осталось одно название. Нас буквально разорвали в клочья.

— Это как? — вклинился в разговор Жан.

— Я не могу тебе объяснить. Помню лишь, как машина нашего командира исчезла во тьме, увлекаемая каким-то странным существом прямо под землю. Двенадцать секунд. Столько потребовалось, чтобы многотонный «Зубр», словно детская игрушка, утонул в болотах, оставив после себя лишь журчание мутной воды. Это было страшно. Мы палили во все стороны, но результат был нулевой. Помню, кто-то отдал приказ на отступление и машины, развернувшись, начали сдавать назад. Шаг за шагом, я двигался обратно, выпуская вперед себя тонны стали и взрывчатки, надеясь, избежать участи своего командира. И когда яркий свет все же пал на броневой корпус моей машины, я заметил, что кроме меня здесь никого нет. Никто больше не вышел.

Рутгард замолчал. Эту историю знали все. Сложно было поверить в подобный рассказ, но тогда из всего звена действительно вернулся только он. Командование приняло решение не вдаваться в подробности и засекретить происшествие, списав гибель пилотов на случайность. Но в такое время и в таких местах все это казалось совершенно другим и каждый, кто хоть раз приближался к топям, старался держаться как можно дальше, не подходя к нему ближе необходимого.

Я смотрел на эту непробиваемую стену из болотных деревьев и лиан. В душе что-то зародилось. Страх? Может быть, но не бояться этих болот было нельзя, ведь никто толком не знал, что там на самом деле.