Гидрономикон. Часть 1(СИ)

- Мне не впервой, - сказала она, как можно увереннее, предусмотрительно умолчав, что весь ее опыт ограничивался благоустроенными пещерами с дорожками, лестницами и светомузыкой.

- Ладно. Я тогда скажу Семену и уложу в драйбэг самое необходимое. Готовься.

Она пошла к катамаранам, села привалившись спиной к скале, слушая, неразборчиво бубнящие мужские голоса.

И всё мне здесь кажется странно-неважным,

и сердце, как там, на земле, - равнодушно.

Инга не чувствовала радости от того, что удалось, не теряя лица, уговорить Германа. Самое ужасное, что она не была уверена в реальности происходящего. Что если это очередной выверт утомленной психики?

Я помню, конца мы искали порою, и ждали,

и верили смертной надежде...

Но смерть оказалась такой же пустою...

И так же мне скучно, как было и прежде.

Луч налобника выхватывал из темноты стену на другом берегу подземной реки. Гладкую, темно-коричневую, как школьная доска из старых фильмов. Сверху из темноты струилась вода, стекала извилистыми струями по шоколадной глади. Хотелось прижаться щекой к отполированному веками камню. Или лизнуть, и он непременно окажется теплым и скользким, как шелковые простыни...

Вода на мгновение прекратила свой бег, а затем потекла снова, образовав затейливый узор.

Вспомнилось, как однажды, через пару лет после развода, отец надолго уезжал в экспедицию и условился с мамой, что она заберет Ингу к себе на все лето. Встретились в аэропорту Бен-Гурион. Пока отец передавал маме документы и скучным голосом рассказывал последние новости, Инга, разинув рот, смотрела на чудо-фонтан. С ниспадающего стеклянного купола лился дождь, складываясь в узоры, картинки и непонятные буквы. Потом объявили папин рейс, и пора было прощаться, но она никак не могла оторваться от рукотворного дождика. Это был последний раз, когда их семья собралась вместе. Теперь папы нет, а мама думает, что дочь отдыхает с друзьями на модном курорте в Китае.

Ни боли, ни счастья, ни страха, ни мира,

нет даже забвения в ропоте Леты...

Инга шмыгнула носом и вдруг заметила, как что-то неуловимо изменилось в водяном узоре. Он заблестел, словно кто-то включил дополнительную подсветку. Инга пригляделась. Каменная поверхность сдвинулась назад, между ней и стеной из воды появилась мужская фигура. Причудливо изломанная бегущими струями, но...

- Папа? - прошептала она.

Ей не ответили, словно тот, кто прятался за водным занавесом, не догадывался, что кто-то следит за каждым его движением.

Инга слышала, как Герман дает Семену последние наставления, и поэтому точно знала, что не спит. Она даже ущипнула себя за руку, чтобы убедиться в этом.

Она заворожено смотрела, как поток продолжает играть, складываясь в узоры. Прямые полосы, косые. В какой-то миг вода разошлась, как занавес и снова сомкнулась.

Сердце забилось так часто, что, казалось, сейчас выпрыгнет изо рта. Инга охнула, прикрыла рот рукой. Краткого мгновения хватило, чтобы узнать в сутулой фигуре... Гришу Чернюшка.

Бред! Этого не может быть...

Инга вдруг вспомнила все до мельчайших подробностей - бисеринки пота и веснушки на носу, нервные пальцы, перебирающие скатерть, монотонный голос...

- Мы хотим доказать, что водные кластег"ы служат ячейками памяти, на которыг"ые записывается все, что ощущает вода. Пг"ичем каждая из них контг"олиг"ует опг"еделенный вид реакции на окружающую среду. Это уникальный пг"иг"одный компьютег" с собственным кодом, пг"едставляешь? И мы с Федог"ом Андг"еевичем пытаемся его расшифг"овать. Тебе совсем не интег"есно?

- Ну что ты, что ты, это так увлекательно. Продолжай, пожалуйста, - сказала она, набирая под столом очередное сообщение Гельке. Информационный шум ей никогда не мешал. Да и не сидеть же молча.

Неужели это в самом деле он? Но если Гриша выжил, то, значит... Есть надежда!

Чернюшок размахивал руками и шевелил губами, но Инга никак не могла уловить смысл. Вода дрожала, картинка ускользала и распадалась, превращаясь в несложный паттерн.

Рядом суетился Герман, перепаковывая рюкзак. Инга хотела позвать его, но боялась отвернуться. Вдруг Чернюшок исчезнет, как Горец в том каскаде? Нельзя отводить взгляд.

Гриша перемещался за водной стеной как рыба в аквариуме, не подозревающая, что за стеклом целый мир. Одичал? Сошел с ума? Конечно! Он не в себе. Если Левушка такое выкинул, не пробыв и пары часов в темноте, что говорить о человеке, который выживал тут почти год.

Инга пододвинулась чуть ближе к краю берега и тихо позвала:

- Гриша... Ты меня помнишь?

Чернюшок испугано втянул голову в плечи, прижался к стене. Беспорядочно замахал руками. Мельтешение струй стало сильнее. И вдруг из воды проступило лицо отца.

Ошибки быть не могло. Крупные черты. Высокий лоб с вечной вертикальной складкой. Даже когда он улыбался, казалось, что он недоволен. Старомодные очки, глубокие глаза, слегка обрюзгший тяжеловатый подбородок.

Изображение было недолговечным, но четко запечатлелось в памяти. Когда оно исчезло, Инга снова увидела Чернюшка. Он смотрел как тогда, когда она подробно объяснила, что ему ничего не светит.