Гидрономикон. Часть 1(СИ)

перекидывается на цифры; особенно на нули.

***

Отблескивая на солнце, замелькали лопасти весел. Левушка резво защелкал камерой. Каяк поменял направление, ящерицей скользнул в щель между двумя огромными валунами, обошел торчащий посреди потока клык ...

Ну, пройдем мы этот каскад, тоскливо подумала Инга, так вон еще сколько придется тащиться, чтобы выбраться отсюда. А папу так и не нашли.

По расчетам Германа, руководителя группы, выходило, что до точки выброски идти еще дня три. А может и все четыре. Все зависело от сложности предстоящих порогов. Горец с Германом без конца сверялись с электронным навигатором, просматривали проекции русла реки, что-то просчитывали и вымеряли.

Интересно, от человека здесь хоть что-нибудь зависит? А то Горец так "пальцы гнет", а посмотришь - его вместе с каяком несет течением куда придется.

Инга отвернулась. Подумаешь, порог шестой категории сложности . Горцу просто хочется потешить раздутое самомнение. Только она в его фанатки не записывалась. Очень нужно!

-- Хорошо идет, - пробормотал рядом Герман.

- Красиво, - согласился Семен.

-- Нет, это все прекрасно, - тут же встрял Левушка, не отрываясь от камеры. - Но, по-моему, на такое решиться может или безрассудно смелый, или ну абсолютно глупый человек. То, что друг наш экстремальненький там прошел, это понятно, тем более, он на такой... м-м-м... компактной лодке плывет. Но я интересуюсь знать: каким образом мы там пройдем? Наши... м-м-м... каты вон в ту, к примеру, узость не пролезут!

-- По правому берегу пойдем, - не отрывая взгляда от пляшущего на волнах каяка, сказал Герман. - До середины каскада. Потом налево. Егор же все на пальцах показал...

Где он показал? Когда?

- А это не опасно? - спросил Семен.

Герман не ответил, бросился к самому краю и со свистом выдохнул сквозь зубы:

- Ох, черт! Куда ты лезешь? Черт бы тебя побрал с твоим киллерским духом! Лева, ты снимаешь?..

Фотограф кивнул, ни на секунду не отрываясь от камеры.

Каяк на несколько секунд задержался посреди реки, будто раздумывая, а потом решительно повернул направо, туда, где поток сливался в сплошную череду валов, завихрений и страшно вспухающих подводных гейзеров.

-- Пижон, -- проворчал Герман, и Инга не поняла, чего больше в его голосе - восхищения, зависти или злости. -- Чертов пижон! Думает, у него девять жизней?

До конца каскада оставалось совсем немного. Сейчас он доплывет и скажет, что теперь наша очередь, тоскливо подумала Инга. Не хочу! Руки болят. И колени, мои бедные колени... Кто придумал эту пытку - сидеть целый день с упором на колени?! А еще мне мокро, холодно, и страшно. К черту эту реку! И Горца с его каскадами! К черту!

Она зажмурилась, не пуская наружу подступившие слезы.

-- Ну, давай же! - яростно крикнул Герман.

Инга открыла глаза, несколько раз моргнула. Оранжевой запятой нигде не было. Прошел?

Она вопросительно оглянулась на руководителя маршрута и почувствовала, как в груди сжимается ледяной скользкий комок. Герман, козырьком приставив ладонь ко лбу, напряженно вглядывался в беснующуюся воду. На переносице у него залегла глубокая складка, и скулы торчали непривычно остро.

- Ребята, с ним же все будет океюшки? Да? - заволновался Левушка.

Ему никто не ответил. Инга тоже уставилась вниз. "Я не считала, - беспомощно подумала она. - Я не видела, как он скрылся под водой и не начала считать. Сколько прошло? Пять секунд? Десять?"

-- Где он? - хрипло спросил Семен. - Ты его видишь?

Герман оскалился и вдруг сорвался с места, побежал вниз по осыпи, туда, где были привязаны их катамараны. На бегу обернулся, махнул рукой непонятно кому:

-- Давай!

-- Нет, как хотите, а я туда не полезу! -- с надрывом крикнул Левушка. -- Я жить хочу!

Герман полоснул его бешеным взглядом.

Он собирается пойти следом, поняла Инга. Горца еще можно спасти. Надо за ним, но на катамаране нельзя плыть в одиночку. Что-то темное первобытное внутри нее - может, инстинкт самосохранения -- не давало сделать шаг. Будто во сне Инга видела, как мимо пробежал Семен, догоняя Германа. Рядом причитал Левушка.

Река внизу все так же бесилась.

Оранжевого веретена не было.

Следующие несколько часов превратились в череду стоп-кадров, выхваченных из течения реальности взбесившимся стробоскопом.

...Левушка висит на плече у Семена и, захлебываясь, вопит, что ни за какие коврижки не отпустит его на верную смерть. Дежнев молча и целеустремленно прет вниз по склону, будто не замечая любовника...

...Герман отвязывает катамаран -- дрожащие пальцы то и дело упускают мокрую веревку -- матерится сквозь зубы, бросает сердитые взгляды на "неразлучников". Потом вдруг выпрямляется и отчаянно пинает гладкий, серый баллон. Раз, другой, третий. Хватает вытянутый яркий мешок -- смешно называющийся "морковка" , вспоминает Инга -- бросает второй такой же Семену. И устремляется обратно, вверх...