Гигантский морской змей

Эти описания снова наводят на мысль о существе Ханса Эгеде — его «супервыдре».

По исландским легендам, собранным в 1860 году доктором Конрадом Мауэром, скримсл (монстр) жил на крохотном островке Гримсей к северу от Исландии. У него была сомнительная слава пожирателя тюленей и матросов. Его часто видели на поверхности воды — «как будто большая лодка болталась на воде вверх килем».

Подытоживая в который раз все свидетельства, приходится констатировать, что восточные монстры и скандинавские чудовища весьма далеки друг от друга. Но тем не менее иудейский Левиафан напоминает бочонки в виде четок Понтоппидана, а также чудовищ исландских озер.

Можно предположить, что это животное было широко распространено и известно одинаково широко как на Севере, так и на Востоке. И еще — скандинавов трудно обвинить в приукрашивании реальности. Они всегда были весьма прагматичными, деловыми людьми, которым в целом несвойственны мечтания (мы не имеем в виду сказочника Андерсена, он был совсем другим). Их мореходы привозили из дальних путешествий скупые и точные описания увиденного. До них самыми опытными мореходами считались финикийцы. Не этим ли путешественникам мы обязаны столь схожими корнями легенд о морском змее?

Невзирая на первые попытки демистификации змея со стороны Понтоппидана, до начала прошлого века никто больше не занимался этой проблемой. И вот норвежский ученый Петер Асканиус, «отец» сельдяного короля, написал:

«Летом морские свиньи приближаются в берегам и фьордам. Они часто собираются в открытом море по 20 штук и более, и когда погода тихая, выстраиваются одна за другой, чтобы поиграть, образуя цепочки. Некоторые рыбаки с севера, видя их издали, принимали их за огромных животных и дали ему имя „морской змей“.

Это было сенсацией. И век XIX сразу поверил в эту версию. Троих скандинавских епископов почти забыли и вспоминали только для того, чтобы посмеяться. Понтоппидана даже называли Синдбадом-мореходом, бароном Мюнхгаузеном и Джоном Мэндевилем. Морской монстр стал превращаться мало-помалу в символ антиклерикализма.

А между тем чудовище продолжало являться людям. Правда, те, кто его видели, не спешили заявлять об этом во всеуслышание, зачастую ссылаясь на слабое зрение… Что же касается грядущих находок, то им посвящена следующая глава.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ Несносный зверь из Стронсе и прочие подозрительные находки

СИТУАЦИЯ В XVIII СТОЛЕТИИ

До 1750 года знаменитое чудище почти нигде не обсуждалось, кроме как в Норвегии. Если скандинавы считали его представителем местной морской фауны, то весь остальной мир мог без помех представлять его как некоего буку из фольклора северных народов. Подобное мирное сосуществование двух противоположных мнений было возможно только из-за того, что их приверженцы оставались географически изолированными друг от друга.

Однако в течение второй половины XVIII столетия с атлантического побережья Северной Америки пришла добрая дюжина сообщений, почти все из колонии Мэн.

Американские враки! — воскликнули на этот раз британцы, пожимая плечами и явно забыв, что один из таких россказней исходил от отряда англичан, экспедированных в 1782 году на Багадуз незадолго до окончания американской Войны за независимость, или Восьмилетней войны. Если учесть, что британские военные оценили длину виденного ими змея в 90 метров, то еще неизвестно, кого считать большими болтунами — англичан или американцев.

В этот период англичане едва ли были склонны верить в морского змея, волновавшего американские умы. Единственным именитым британцем, который публично высказался за его существование, был писатель Оливер Голдсмит. Нельзя сказать, что это было хорошей поддержкой. Автор «Викария из Уэйкфилда» имел репутацию человека доверчивого и невежественного. Самуэль Джонсон сказал о нем: «Если он и способен отличить корову от лошади, то на этом его познания в зоологии заканчиваются». Его не смущало то, что в конце своей жизни Голдсмит по заказу, за 800 гиней, составил внушительную компиляцию по естественной истории «История Земли и одушевленной природы». Она была опубликована в 1774 году, через три месяца после смерти автора. В ней можно прочесть следующее замечание весьма здравомыслящего человека: «Верить во все, что рассказывают о морском змее или кракене, было бы наивностью, но отбрасывать возможность их существования — это слишком самонадеянно».

Ознакомившись с трудом Голдсмита, Джон Уэсли, основатель методизма, тут же написал в своем дневнике, не без орфографических ошибок: «Очень часто он обвинял в легковерии других литераторов, но сам обманулся россказнями епископа Понтоппидана о кракене и морском змее, первый из которых якобы достигал целой мили в диаметре, а второй был способен возвышаться над главной мачтой военного корабля».