Гийёма (СИ)

Глава 12. Символическая.

Указывающая на то, что не все подлежит изучению.

Вы не представляете, как это здорово, когда идёшь в кругу друзей, ведёшь беседу обо всём и не о чём, а твои плечи не отягощает никакой бренный груз. Это кайф! Только жаль, что всё хорошее быстро заканчивается. Ну не так, чтобы быстро и не так, чтобы заканчивалось, но всё - таки. На очередном повороте, как – то так получилось, что я отстал от друзей, интимные кустики ведь никто не отменял, да и растения требуют периодического полива. В общем, когда я орошал весёленький кустик, то заметил любимые оранжевые – это были первые знакомые фрукты, увиденные мною со стороны хребта. Напрочь забыв наставления Ника, рванул к ним. Первые три сорвал нормально, а когда сделал шаг за четвертым, то почувствовал, что земля у меня уплывает из под ног и я с огромной скоростью лечу вниз. Как я орал, аж у самого уши закладывало, на какой – то секунде падения почувствовал, что кричать уже больше не могу, голос сорвал, хрипел и всё падал и падал, и только одна мысль в те минуты была в голове. – Хорошо, что до кустиков сходил. Падение было мягким, это я уже потом понял, когда мой дух вернулся обратно в побитое тело. Когда очнулся, ощутил, что лежу на огромной подушке из листьев, вероятно они не один год залетали в енту ямку, и не успели все сопреть, вот они то и спасли мою бренную тушку. Руки ноги двигались с трудом, но двигались. Значит, буду жить, на смену жара от испуга пришёл дикий холод, в ямке не скажу, чтоб было тёпленько, а в одной рубашке совсем не комельфо. Куртку то я часом раннее забросил на коврик. Стал лихорадочно сгребать на себя все листья, каждое движение причиняло дикую боль во всём теле, когда решил, что нагрёб достаточно, резко отрубился. По пришествии в себя во второй раз ощутил дикий голод, судя по времени, я загорал уже двенадцатый час. Попробовал покричать, но из горла вырывалось лишь шипение и хрипы, вспомнил, что когда летел, оранжевые не выпускал из рук, пошарив рядом, наткнулся на один, съев его вместе с кожурой, почувствовал, как проходит головокружение, и ощутил слабый ветерок с правого бока. Разыскав оставшихся два фрукта, побрёл в правую сторону, чем дальше удалялся от места падения, тем меньше листьев тормозили мой путь. Высота пещеры, а яма, в которую я угодил, плавно перетекала в неё - была безгранична, ну может она и имела какие – то границы, но мне они не мешали, я свободно брёл в полный свой рост. Выбрел в огромный пещерный зал. Стены его изнутри светились странным серебристым светом, колонны сталагмитов и сталактитов ровными рядами огибали периметр. В центре поблёскивало подземное озеро, не глядя не на, что рванул к нему. Вода была восхитительна, я пил и не мог остановиться, казалось, что с каждым глотком моё тело наливается необыкновенной силой, случайно взглянул на побитые и оцарапанные ранее руки и увидел, что ни одной царапины, ни одного синяка нет, они полностью исчезли, немного подумав, решил принять целительную ванну. Честно говорю такого блаженства, я не испытывал никогда. Уже на выходе из озера заметил в воде, что – то блестящее рефлекторно нагнулся и поднял. Это была небольшая серебряная чара, или фужер, или бокал в точных тонкостях сервировки я слаб, а на ней выгравирован герб в виде сокола. На дне плескалась вода. Я высоко поднял бокал и родил тост. – Я поднимаю бокал за то, чтоб эта вода не иссякла никогда. Ура! Ура! Ура! И тут я мелко выпал в осадок, бокал, который я поднёс к губам, стал полон до краёв. Выпил – пуст, поднёс – полон, вот так экспериментируя, выпил ещё бокала три, полюбовавшись на пещерные сосульки, отправился к своей куче листьев. Голос ведь, вернулся, и я готов его был вновь сорвать, взывая к помощи, но это всё утром, а сейчас только сон. Закопавшись в листья я, провалился в объятья Морфея.