Гиль-гуль

— Так… Ладно. Давайте тогда серьезно. Вы что, сватаете меня? Какой невинный взгляд. Вы не понимаете, да? Он садится со мной за столик в столовой, у меня и так плохой аппетит… лезет ко мне постоянно, какие-то книги выпрашивает… вчера статью из «Жэньминь жибао» попросил перевести. Оригинальный способ поухаживать за женщиной — подкинуть ей работу. Бесплатную причем. Ваш Зорин мне надоел. Театр ему понадобился… будет мне в ухо теперь дышать… а вы не в курсе, да? Алексей Григорьевич?

— Нет, ну я… Нет, я знаю, что вы ему нравитесь, но… я думал, если он так настаивает, я же не могу, понимаете, вдруг это обоюдно… и потом, если б он был женат…

— Ну да, он не женат, я не замужем — чем не пара?! Вы просто сводник какой-то… Вы бы полюбили Зорина, если бы были женщиной?

— Я?!

— А что? Ладно, я с ним уже поговорила… о своих чувствах, чтоб не надеялся. Вчера вечером, когда он ввалился ко мне со своей газетой. Честно говоря, не ожидала, что он такой… театрал. Хорошо, встречайте Зорина, а я пошла к старику… Тогда встретимся в зале!

— Да не пойду я его встречать.

— А сам он не найдет.

— Вот и хорошо…

* * *

Красота… да уж, работаю ради пейзажа. Где-то там живет девушка Оля… а я тут как хрен на горе. Надо купить новую палатку, вообще все достало уже, скорей бы отпуск. Димыч отпал, Резниковы пока не ясно… Да пошли они все, развлекать еще их детей сопливых… Лучше одному, хоть с кем-нибудь новым там познакомлюсь. Может, этой Маше позвонить? На хер. И этот мудак муэдзин совсем обнаглел — «я иду на похороны, а ты присматривай за мечетью», еще один начальник выискался… не понимает, когда с ним по-человечески. А это еще что за… что там за орущая толпа? А, черт, халакэ[10]! Нагадят же сейчас, уроды…

— Друзья, вносить еду и питье в здание синагоги запрещено! Видите вывески?

Мерзкая старуха. Хочет заткнуть меня своей лепешкой, сволочь… весь стол перемазала… Асур, асур! Так ей, назад. А это еще что за… ах ты ж пейс вонючий, хватать меня вздумал?!

— Аба! Посмотри! Это же тот самый шомер! Ты меня помнишь? Эйзэ схут еш леха![11] — Да перестанет меня трясти этот гад в вязанной кипе?! Я не могу перекрывать собой вход в гробницу, когда кривозубый маньяк гладит меня потными руками!

— Нельзя, асур, говорю вам! Спуститесь вниз, к воротам, солдаты дадут вам стол!

— Да мы только на минуточку! Угощайся, это все кошерное, у нас тут халакэ… Аль тидаг![12]

Длинноволосый пацан орет благим матом, зеленые сопли текут прямо в рот. Чтобы успокоить, мужеподобная тетка пытается в него что-то влить. А, черт, разлила. Лимонный напиток, липкая дрянь. Прорвались в гробницу. Теперь ужас — начнут остригать его патлы, выметай потом из щелей… потом все изгадят. Позвать майора? Да ему все по фиг. Солдаты — уроды, они не должны были пропускать их с едой, ведь ящик колы мимо них протащили… на мой стол еще навалили пряников каких-то… пакость. А конфеты! Вон уже сколько раздавлено! Да, синагогу придется отмывать капитально… и главное, под конец дня такое дерьмо мне устроили… знал бы, вообще все тут позакрывал…

— А-а-а-ы-ы-ы-аые-ыо-о…

О господи, Габи еще не хватало, почему сегодня одни сумасшедшие? Давно ведь не появлялся. А, ну да, грыжу ему вырезали. Нажил грыжу на молитве, а выть не перестал… Да где же мой чайник, что за уродство? Как же все меня заебали…

— Привет, Максим. Там под деревом воет какой-то человек… Ты меня не узнал?

— Да нет, я узнал… я просто… Это Габи поет псалмы… он немного не в себе, но ты не бойся, вообще он спокойный. М-м-мда. А ты… какими судьбами?

— Я надеялась, что ты мне позвонишь…

— Я хотел позвонить, но, понимаешь, я случайно потерял твой телефон… вот.

— Понятно… я почему-то так и думала. Слушай, у тебя есть что-нибудь попить? Холодное?

— Ну да, вода есть в холодильнике… я сейчас…

— Абу Скандра! Абу Скандра! Я уже пришел! Смотри, что тебе принес Абу Айман!

Абу Айман с похорон. Ставит на стол банку с фисташками. Сразу ушел, слава богу.

— А почему он так тебя называет?

— Как называет?

— Ну, Абу что-то там…

— А, Абу Скандра? Это значит, что я отец Александра, у арабов так принято… у меня же есть сын в Николаеве…

— Понятно…

Вэй измир, кошмар, кошмар… Полный бред, грязища, на полу раздавленные конфеты, этот еще воет во дворе… Кофе ей предложить? Я не могу даже выйти отсюда, они же разнесут мне гробницу со своим халакэ, хотя… хуже не будет… наверное…

— А можно мне подняться на крышу? Оттуда вид очень красивый.

— Конечно! Хочешь, я принесу туда кофе…

Мираж. Стоит у перил, на том же месте… Какой сегодня ужасно горячий воздух, даже грудь болит…

— Совершенно нечем дышать. Ты как переносишь хамсин[13]?

— Разве сегодня хамсин? А я не заметил… Кофе от Абу Аймана, я тут его поставлю, не переверни…

— Правда не чувствуешь? А я просто с ума сходить начинаю, с мамой вот поругалась…

— Это нормально. Если во время хамсина бедуин убивает жену, то его оправдывают.

— А если наоборот? Интересно… у них же там своя религия, да? Бедуинская…

— Ну да, какое-то язычество… точно не знаю.