Гиль

26 июля Долгорукий прибыл к р. Аксаю, недалеко от Черкасска, «и полки поставил все во фрунт». Навстречу вышли поредевшие ряды старшины со знаменами. Впереди выступал новоизбранный войсковой атаман Илья Зерщиков и есаулы. Не доезжая до полков, они слезли с лошадей, склонили знамена и легли на землю в знак повиновения. Зерщиков в унизительных тонах просил Долгорукого простить пришедших казаков и всячески отгораживался от причастности к восстанию. По словам Зерщикова, Булавин «многих из них побил и домы их разорил…». Долгорукий потребовал привести к нему всех пойманных и известных им «воров и бунтовщиков». На следующий день к Долгорукому были приведены сын и брат Булавина, сын Драного и другие.

3 августа, незадолго до ухода Долгорукого из Черкасска, состоялась казнь над участвовавшими в восстании. Местом казни была избрана площадь, где обычно собирался казачий круг. Полуистлевший труп Булавина был разрублен, и части тела нанизаны на колья. Рядом с ним повесили 8 участников восстания, захваченных во время обороны Азова. В близлежащих к Черкасску станицах у станичных изб было повешено 40 человек.

Тем не менее мощными народными выступлениями все еще была охвачена большая часть территории Дона и особенно его верховьев. Поволжье, Придонье, Слободская Украина, примыкавшая к Дону территория других частей Украины — всюду низы поднимались на борьбу. Одновременно с широким восстанием на юге России вспыхивали многие десятки мелких, локальных восстаний на остальной ее территории.

О крестьянских волнениях в начале лета 1708 г. доносили воеводы и помещики Смоленского, Дорогобужского и Вяземского уездов. В июне 1708 г. смоленские помещики в коллективной челобитной писали, что «из деревень их многие крестьяне с женами и детьми, животных оставя, дворы, бегут… и разоряют их помещичьи дворы и животных грабя, и людей бьют до смерти». Солдатам, посланным для усмирения, беглецы оказывали вооруженное сопротивление.

В то время, когда правящая верхушка торжествовала победу над восстанием, ширилось крестьянское движение в приокских уездах, на Унже, в Муромском, Юрьевец-Польском уездах, в Ветлужской волости и даже близ Нижнего Новгорода. Объединяющей силой крестьянского движения здесь были крестьянские «воровские отряды» Гаврюши Старченка и Ефремова. Местные власти непрестанно писали в Москву о действиях этих отрядов и просили прислать воинские части. 15 июля верхнеломовский воевода Владыкин сообщал в Разряд о сборе «воров» в его уезде. О действиях отряда Старченка и Ефремова в Ветлужской волости сообщал приказчик вотчины Ф. А. Лопухина, села Никольского (Ветлужская волость). Старченка и Ефремова сопровождал отряд в 30 человек «с ружьем, и с пищальми, и с пистолеты, и с копьи, и с луками, и с шпагами». Для разгрома сил мятежных крестьян Лопухин и Шереметев снарядили отряд численностью 400 человек. Однако выполнить своей задачи карателям не удалось. Отряд Старченка и Ефремова не только сумел уйти от разгрома, но и разорил вотчину Лопухина.

21 июля крестьянские «воровские отряды» заняли город Унжу. Унженский воевода Н. Чагин доносил, что они «приказную избу и воевоцкой двор разбили, и многие дела в приказной избе подрали и денежной казны взяли, из тюрьмы колодников роспустили…». Позднее против них были высланы вооруженные люди князя Ф. Ю. Ромодановского и Ф. А. Лопухина. Разыгралось целое сражение. «И они де, разбойники, наступили на них (боярских людей) боем и стали из ружья стрелять, и копьями колоть…» Последние вынуждены были с позором отступить, потеряв 4 человека убитыми.

На Нижней Волге успешно действовал посланный Булавиным еще в мае двухтысячный отряд конницы во главе с рядовым казаком Голубинской станицы Игнатом Некрасовым и составленный преимущественно из «гулящих людей» отряд в 1500 человек во главе с Иваном Павловым. Еще до появления на Волге этих отрядов казаки Сиротинской и других станиц совместно с беглыми стрельцами и солдатами захватили город Дмитриевский (Камышин). Пришедшие на Волгу отряды Некрасова и Павлова взяли с боем город Царицын.

Известие о гибели Булавина застало отряд Некрасова (400 человек) по дороге из Царицына к городку Голубые — родине Некрасова и многих его казаков. В Царицыне остался его товарищ И. Павлов с трехтысячным отрядом. По получении этого известия Некрасов спешно вернулся в Царицын и созвал круг. На нем он обратился с призывом идти всем войском на Дон, захватив с собой пушки. Пламенные слова Некрасова не нашли должного отклика среди голытьбы. Предводитель голытьбы атаман Павлов «говорил, чтоб артиллерии не давать, а с Царицына со всем итти плавню по Волге на море. И в том великой у них был спор и подрались и, будто, голудьба вступилась за Ивашку Павлова и приезжих с Некрасовым многих били и пограбили». Некрасов со своим отрядом ушел к Дону без голытьбы Павлова.