Гиль

К зиме 1708–1709 г. все крупные отряды восставших на землях «тихого Дона» были разгромлены полками Долгорукого.

Между тем за пределами донских земель продолжали существовать очаги восстания. Классовая борьба не прекращалась. По словам современника Джона Перри, английского инженера, работавшего в России с 1698 г. по 1715 г., к лету 1709 г. «…русские также были везде подготовлены к возмущению и во многих местах уже брались за оружие, в надежде получить облегчение в притеснениях, которые терпели под царским правлением…».

В «разбойной», партизанской форме продолжалась открытая борьба в верховьях Волги и в приокских землях. Особого размаха она достигала в 1709–1710 гг. «Разбойные» отряды и их руководитель Гаврила Старченок наводили ужас на воевод, помещиков и торговцев Муромского, Кинешемского, Костромского, Суздальского, Галицкого, Нижегородского, Юрьевецкого, Лухского, Тверского, Новоторжского, Старицкого, Московского, Каширского уездов и Юмохонской дворцовой волости. «Разбойные» отряды состояли преимущественно из местных крестьян. Наряду с отрядом Старченка в этих местах действовали более мелкие отряды, которые возглавляли местные атаманы. Известен, например, действовавший в Ярославском уезде отряд Боровиченка, а в Галицком уезде — отряд Сеченого. Так, среди пойманных «воровских людей», действовавших в 1709 г. в Муромском уезде, большинство оказалось местными жителями — крестьянами вотчин Александра и Ивана Нарышкиных, Одоевского, Черкасского и др. Большую роль в организации и обучении «разбойных» отрядов играли беглые солдаты и драгуны. Об их присутствии в отрядах можно судить по прямым и косвенным признакам. Так, в упоминавшейся уже группе пойманных в Муромском уезде «воровских людей» был беглый драгун. «Партизанские» отряды крестьян «ходили» с ружьями, пистолетами, шпагами, знаменами и даже с барабанами. Среди них встречались «разбойники» в солдатских мундирах. «Воры в количестве 30 и больше человек с рогатинами, фузеями и шпагами, в немецком разноцветном платье, — говорилось в приговоре Ближней канцелярии от 15 октября 1709 г., — разъезжают не более как в 10 верстах от Твери». В отряде Старченка (по данным не позднее июня 1710 г.) было знамя, пушки, фузеи, карабины, пищали и другое вооружение.

4 июня 1709 г. тверской воевода И. Кокошкин в отписке в Разряд передал жалобу воеводы Торжка Т. Сунбулова, где было сказано, что в Новоторжском, Тверском и Старицком уездах появились «воровские люди». Они разграбили и пожгли многие поместья и вотчины.

В приговоре Ближней канцелярии от 9 июня 1709 г. приведены челобитные игумена Троицкого монастыря, игуменьи Воскресенского девичьего монастыря и двух крестьян П. И. Прозоровского. Игумен и игуменья жаловались на нападения на монастырские вотчины «не знамо каких» воров. Крестьяне же сообщили об убийстве в Верховском стане Ярославского уезда атаманом Боровиченком приказчика вотчины Прозоровского; «Боровиченок, — как говорится в челобитной, — хвалился сжечь вотчину боярина Прозоровского».

В приговоре Ближней канцелярии от 15 октября 1709 г. приводилась отписка галицкого воеводы А. Новосильцева. В ней говорилось, что Старченок появился в Ветлужских волостях и намеревался убить воеводу Унжи и овладеть денежной казной.

В июне 1710 г. начальник Разряда Т. Н. Стрешнев был извещен о действиях «воровских» отрядов в Суздальском, Юрьевецком и Кинешемском уездах и о жалобе торговых людей тех мест «на воров и на разбойников в грабежу и в отъеме всяких и пожитков, и хлеба…».

В 1710 г., по сообщению воеводы Нижнего Новгорода, «разбойный» отряд под водительством самого Старченка остановил «суда с государевыми и полковыми припасами» (28 пушек, 1000 ядер и пр.) и взял 4 небольшие чугунные пушки. «Воровские люди» говорили, что после того как они соберутся, то будут города разорять.

В том же, 1710 г. помещики и вотчинники Костромского и Кинешемского уездов обратились к Петру I с челобитием о посылке в их уезды сыщика «для сыску тех воров» (имеется в виду «Гаврюшка Старченок со многими ворами и своими товарищи»). В челобитье помещики и вотчинники жаловались, что «воры» и «многие наши дома разоряют», «многих до смерти побивают», — «животы грабят». «И за тем их воровским приездом и за смертным убийством и за грабежом, — писалось в челобитной, — в домех наших нам и женам нашим жить невозможно… И многие наша братья з женами и з детьми из домов своих выехали в ыные городы, а домы их стали пусты, за таким их денным и нощным разбоем жить в домах своих невозможно».

Стоит отметить, что действия «разбойных» отрядов наносили ущерб не только помещикам и вотчинникам, но и богатым крестьянам.