Гильдия Чёрных Кинжалов (СИ)

Как и прочие призраки, Гелптом почти ничего о своей прошлой жизни в памяти не сохранил. Смутные инстинкты, отголоски чувств и ощущений — всё, что ему осталось. Например, он приходил в волнение, когда где-то поблизости звенел металл; Гелптом прилетал на этот звук и слушал, хмуря дымный лоб, словно силился вспомнить что-то. Ещё я знаю, что его порой неодолимо тянуло на реку Свен, хоть он и не говорил об этом. А однажды, стоило мне обмолвится об истории Стержня, его всего затрясло. Спросив, в чём дело, я получила, туманный ответ: «Страшно… Дрожит, дрожит мир… и будто вот-вот в пропасть упадёт… и никуда не денешься…». Помню, это тогда очень удивило меня. Ведь всем известно, что Стержень стоит здесь испокон веков, а Гелптом не может быть настолько стар — очертания его одежд и слова, которые он использует в речи, говорят о том, что он жил не раньше, чем три века назад. Но мало ли… Иногда непостижимое нужно оставлять непостижимым, я почти смирилась с этим за последние годы.

— Мне жаль, Эстина.

В шелестящих голосах призраков эмоции трудно различимы. Но я услышала — если не само сочувствие, то намёк на него — и горло предательски сжалось. За эти два дня я ни разу не плакала, но почему-то именно сейчас, когда нужно было говорить о деле, осознание случившегося накатило, накрыло с головой…

Я шмыгнула носом и поспешно вытерла рукавом выступившие слёзы.

— Так и думала, что ты знаешь. Кто-то из ваших что-то видел?

— Видели только когда уже всё случилось… Убийцу — нет. Кто из наших точно был там, я не знаю, до меня дошли только слухи о произошедшем…

Я досадливо скрипнула зубами.

— Могу попробовать выяснить, — не сразу произнёс Гелптом.

— Если сможешь, это было бы замечательно. А если бы мне ещё удалось поговорить со свидетелями…

— Этого обещать не стану, сама понимаешь… — Призрак облетел вокруг меня, и его след дымкой повис в воздухе. — Не все готовы общаться с вами. Но если получится… Приходи завтра вечером к десяти туда, где убили твою подругу… Я выясню, что смогу… Один я там буду, или нет — пока не знаю…

Истошный крик вонзился в наш негромкий разговор, разбил покой проулка. Я резко обернулась и сквозь не осевшую дымку разглядела две тёмные фигуры, свернувшие со стороны Грантон-Сор. Ещё не увидев их полностью, я сразу поняла, что это понравившиеся мне танцоры. Я сделала шаг им навстречу.

— Постойте, он не причинит вам вреда…

И снова крики, визг… Эти двое могли бы убежать, но словно были парализованы ужасом.

Странно, когда они танцевали под слышную только им двоим музыку, то казались мне почти божествами. Но их способность издавать такие жуткие звуки, их страх — всё это стёрло иллюзию начисто.

Они простые люди, ещё одни люди, с которыми нужно было придумывать, как себя вести. С людьми всегда так.

— Всё хорошо, не бойтесь…

Я снова шагнула вперёд, но это почему-то ещё больше напугало безымянных танцоров. Мужчина, наконец, пришёл в себя, дёрнул партнёршу за рукав, и они скрылись со всей возможной прытью.

Мои руки сами собой опустились.

За спиной сумрачно вздохнул Гелптом.

***

Надо, надо было поговорить и с Горной, я знала, что это неизбежно. Раз она ведёт дело, нужно хотя бы попытаться наладить контакт. Если она имеет к смерти Аргеллы какое-нибудь отношение, то, может, я смогу это понять или выведать что-то. А если нет — то в конце концов, мы взрослые люди, и когда речь идёт о чём-то действительно серьёзном, глупые школьные обидки не должны идти в расчёт. Да и Горне тоже выгодно раскрыть своё первое дело. Если у неё нет других приоритетов.

В отличие от меня, Горна жила не в общежитии. Я вышла около девяти утра. Над улицами висел лёгкий туман, в котором растворялась зябкая голубизна весеннего неба, и высокие чёрные дома квартала нашей Гильдии внезапно вырастали из него, как подкравшиеся чудовища — но чудовища неопасные, охраняющие, защищающие от чего-то действительно страшного.

Богатые семьи, подобные Горниной, обычно покупали дома в южной части города. Здесь для меня слишком просторно. Нет того ощущения надёжности, которое возникает на узких улицах северных районов, где дома словно идут с тобой плечом к плечу. Они высокие, и в них может поселиться человек пятьдесят. На юге же всё по-другому. Один дом обычно принадлежит одной семье, часто к нему прилагается сад и, разумеется, ограда. Отчуждённые, равнодушные гранитные гробницы, закованные в чугунные клетки.

Когда я добрела дотуда, туман уже рассеялся, и можно было как следует разглядеть особняк семейства Рой-Тарон, к которому принадлежала Горна. Здание неприятно напомнило мне дом моих родителей: те же светло-серые каменные плиты в облицовке фасада, аккуратные белые колонны и широкие мраморные ступени перед парадным входом. Правда, здесь ещё имелась оранжерея, соединённая с левым флигелем. Да и яблоневый сад, окружавший особняк, был, пожалуй, побольше, чем у моего отца. Но в остальном…