Гильдия наемников. Курьер

Немцы расположились на возвышении, которое обтекала дорога, при чем обращенная к реке сторона холма была довольно обрывистой, а с нашей стороны — пологой. Их было около двух рот, при четырех пушках, выстрелы которых я и услышал, но уфимцам повезло — у врага не было пулеметов. Мы же, выведя на позиции свои девятнадцать "Максимов", из которых больше трети были трофейные MG-08 — немцы устроили неплохую засаду на уфимцев, но тылами не озаботились, оставив их без прикрытия и наблюдения, мы сначала хорошо причесали их пулеметным огнем, а после я послал гренадеров в атаку. Хотя, это и не атака была — так, добить раненных, собрать пленных, прихватить, что плохо лежит. Хорошее дело, бой совсем без потерь и даже с прибытком в виде трех 77 мм орудий. Правда это был приз, который мне не был особо нужен — тяжелые, громоздкие, способные бить практически только прямой наводкой — слишком малый угол возвышения. Осмотрев позиции разбитого нами противника, россыпи гильз от артиллерийских снарядов, уродливые дивизионные пушки, гренадеры собирали винтовки врага, попутно прибирая к рукам всякие мелочи, полезные в быту, сделанные практичными германскими оружейниками и промышленниками. Одного из бойцов я отправил к своей колонне, а сам решил проведать уфимцев, позвав с собой поручика Тагамадзе. Этот бравый горец мне сразу понравился тем, что в отличие от расхожих представлений, был храбр, но рассудителен и не пер на рожон.

— Прогуляемся, поручик? Нанесем визит вежливости штурмовикам?

— Почему бы не прогуляться? Правда, я не стал бы светить им нашу технику. Командует у них, если мне не изменяет зрение, подполковник, как бы не приказал поделиться.

— Толковая мысль! Вот только как нам их объехать, а то дорога то здесь одна.

В разговор, осторожно вклинился фельдфебель Овсянко, который слушал наш разговор, привычно обретаясь рядом. Услышав, что нас могут невежливо попросить поделиться техникой, он заговорил, радея за имущество батальона, которое ему было как родное — копия нашего каптенармуса:

— Позвольте, господин штабс-капитан, господин поручик! Там парой верст назад развилка была, дорога, наезженная от реки, вела. Может по ней двинемся, а как появится очередная — развилка, к реке и вернемся.

— А можете и не вернуться. Нужно по карте посмотреть.

Достав из планшета карту этой части Конгрессовки, а говоря правильно — Царства Польского, я прикинул, где находится нужная развилка. Та дорога шла в небольшую деревеньку, из нее дорога спустя километров пять снова вливалась в тракт, идущий вдоль реки — здесь река делала небольшой поворот. Удачно уфимцы встряли! Практически посередине этой петли реки.

— Овсянко, организуй проезд колонны по этой дороге, — я ногтем ткнул в место, где дорога снова вливается в тракт, а здесь пусть колонна нас ждет. Возьмите с собой пулеметную роту полностью, мы обойдемся теми, что в роты переданы. Возьми с собой половину третьей роты, и организуйте боковое охранение и разведку по пути следования — видишь, что бывает, когда пренебрегаешь этим, — я кивнул на чадящие машины уфимцев.

— Семен Семенович — Тагамадзе внимательно посмотрел на фельдфебеля. Дождался его ответа.

— Слушаю, ваш благодь?

— Поляки ненадежны, сам знаешь. В охранение и разведку побольше бойцов, отделение — минимум. Многие здесь думают, что под немцами им гораздо слаще жить будет. Да и оружие, амуниция, сапоги — сам понимаешь. И когда по деревне двигаться будете — смотреть в оба глаза!

— Так точно.

— Выполняй! — приказал я и фельдфебель удалился.

— Левони, думаешь, могут попытаться напасть на солдат? Не преувеличиваешь?

— Не преувеличиваю, Виктор. Не раз бывало здесь и в мирные времена, что солдаты в одиночку, или малой группой просто исчезали. Особенно в глуши. А уж сейчас. Многие здесь думают, что немец пришел восстановить им польские вольности. Забыли, с кем мы неоднократно делили Польшу.

— Спасибо, за науку. Здесь я не служил, а официально информацию о таких "мелочах" никто не доводит.

— Всегда рад, всегда! Ну что пойдем, посмотрим, что там у уфимцев твориться?

— Пойдем, пойдем. — и мы начали спуск с холма к низинке, где чадили нефтяным дымом догорающие грузовики, солдаты отдельно укладывали куски брезента раненных и погибших, рядом с раненными занимались своим делом фельдшеры и медбратья. Спускаться пришлось аккуратно, с этой стороны холм был крутым, а по траве ноги предательски оскальзывались, легко было и навернуться. Что совсем не придало бы мне солидности в глазах подполковника, который стоял, в мундире, расстегнутыми верхними пуговицами, и револьвером в руке. Похоже, в бою достал его из кобуры, а сейчас и не подумал убрать, рассматривая разорение, которое нанесли его батальону немцы. Лицо его было раскрасневшимся, то ли после боя, толи от жары — несмотря на ветерок с реки, было жарко.