Гильдия темных ткачей

“Кто владеет информацией, тот владеет положением”, - не раз повторял ученику Светлейший Глава Конвента, Парьен. Дайм был полностью согласен с учителем - и, благодаря архивам и агентам Канцелярии, никогда не лез в воду, не зная броду. Но в этот раз именно информации ему недоставало. Всего об одной фигуре: принцессе Шуалейде. В донесениях капитан Ахшеддин уверяел, что принцесса - сумрачная шера, что-то такое из легенд и сказок Ману Одноглазого, но ведет себя как скорее как светлая. При этом в Уджирском ущелье она использовала чистейший темный дар, что и позволило Дайму расстроить помолвку Лермы с самой богатой провинцией Империи, чтоб дорогого братца зурги живьем сожрали. Распуская слухи о темном даре младшей принцессы Валанты, Дайм не тешил себя пустыми оправданиями “это для её же блага”. Благо незнакомой девочки волновало его меньше всего: от века судьба принцесс - служить разменной политической монетой, будь они темными или светлыми. Теперь же одними слухами не обойтись, слишком высоки ставки.

***

Древняя столица Валанты больше шести сотен лет не знала ни войн, ни мятежей. Чистые широкие улицы Старого города зеленели кипарисами и померанцами, платанами и можжевельником, благоухали тимьяном и гибискусом. Каждый раз, приезжая в Суард, Дайм не отказывал себе в удовольствии полюбоваться фонтанами и словно игрушечными площадями, выложенными яркой геометрической мозаикой.

Во дворец он по обыкновению зашел с черного хода, под пеленой невидимости. Незамеченным добрался до гостевых покоев, давно предоставленных в его личное распоряжение. Простейший способ держать отвыкшую от магии публику в вечном недоумении и напряжении - неожиданно возникать ниоткуда. Конечно, если бы он появился посреди обеденного зала, в дыму и молниях, эффект был бы не хуже, но тратить прорву энергии на ерунду Дайм считал нецелесообразным.

В своей комнате, небольшой, но надежно защищенной даже от придворного мага, Дайм быстро ополоснулся, сменил дорожный костюм на черный с серебром мундир: тот дожидался в полупустом гардеробе. Натянул черные лайковые перчатки, подобающие палачу - вопиющее нарушение придворного этикета, но императорский бастард имеет право на придурь.

Стоило ему показаться в галерее западного крыла, во дворце поднялся переполох. Первый же встреченный паж, едва подметя беретом пол и оторвав испуганный и удивленный взгляд от Тихого Голоса Императора при полном параде, понесся докладывать королю.

В Зале Бабочек, испятнанной разноцветными бликами - солнечные лучи дробились в витражах и скользили по паркету карминными, шафранными и изумрудными пятнами - навстречу попался молодцеватый шер с ястребиным профилем, разодетый в шелка и кружева. Красный тон дара говорил о крови Огненного Дракона, а разбавленный почти до серости цвет ауры - о вырождении до условной категории, в которой уже не определить принадлежность ни Свету, ни Тьме. “Сиятельный” шер, печальная насмешка над легендарными сумрачными, любимыми детьми Двуединых.

- О, Ваша Светлость! Счастлив приветствовать в Суарде!

Просияв светской фальшивой улыбкой, сиятельный шер приложил правую руку с воображаемой шляпой к сердцу и трижды поклонился, подметая той же воображаемой шляпой паркет. Дайм ответил на “малый неофициальный поклон”, подобающий для приветствия членов императорской фамилии в приватной обстановке, легким наклоном головы: он давно привык к шпилькам в адрес собственного неоднозначного происхождения, и даже уважал тех, кто на них решался.

- Доброго дня, граф.

- Как здоровье Его Всемогущества, да продлятся его годы на радость подданным?

- Слава Светлой, превосходно! Его Всемогущество не оставит нас своей заботой, - с должной долей верноподданнического восторга ответил Дайм. - А вы, шер Зифельд, как всегда спешите, и как всегда к даме?

- Что вы, исключительно по делам государственным, - ухмыльнулся сишер.

- Ах, да, вы обсуждаете с Её Высочеством налоги на шерсть и… что-то еще не менее важное.

- Разумеется, Ваша Светлость. Если позволите…

- Кстати, Ваше Сиятельство, - остановил он графа, слегка выделив голосом слово “Сиятельство”. - Передайте Её Высочеству, что у Канцелярии есть к ней дело.

Зифельд гневно сверкнул агатовыми очами, коротко поклонился и удалился, печатая шаг - он слишком гордился крохотной каплей огненного дара, негодной даже на то, чтобы зажечь свечу, и слишком легко вспыхивал.