Гильдия темных ткачей

Пять суток, что со всей возможной скоростью маленький отряд двигался к столице Империи, Дайм обдумывал рассказ матери и одну единственную фразу из короткого письма Его Всемогущества.

История его рождения ничем не отличалась от множества таких же историй — ежегодно император обзаводился новой пассией, непременно из шеров, непременно красавицей, и так же непременно расставался с ней не более чем через семь-восемь месяцев. И не имело значения, замужем ли дама, желает ли столь высокой чести: воля Императора не признавала преград. Любовницы принесли ему восемь дочерей, с рождения назначенных в милосердные сестры, и пятерых сыновей — в дополнение к четверым законным принцам. Последний бастард родился на шесть лет раньше баронета Маргрейта. Именно его, лейтенанта лейб-гвардии Диена, император прислал за Даймом.

Свыкнуться с холодной, неживой аурой голема Дайм так и не смог. От человека в нем осталась только внешность и императорская кровь: пока в его жилах оставалась хоть капля, он был безусловно верен и послушен отцу. А в остальном… больше всего Диен походил на скорпиона: повадками, скоростью, запахом яда и ощущением непредсказуемой опасности.

«Никогда. Никогда я не буду таким, как ты, брат. Никогда», — твердил про себя Дайм, изредка встречаясь с немигающим змеиным взглядом лейтенанта.

Кавалькада въехала во Фьонадири вечером второго дня нового года. Нарядная, освещенная цветными огнями, украшенная деревьями глико — вечнозеленым капризом природы, цветущим в середине зимы сказочно прекрасными гроздьями голубых звезд — полная суеты и песен, столица не заметила их.

Высокие стены голубоватого камня, украшенные резьбой и статуями в нишах, окружали помпезный дворцовый комплекс размером с небольшой город. Перед боковыми воротами дежурили гвардейцы в черной с серебром форме, увешанные магическими амулетами. На груди сержанта Дайм узнал драгоценный Даилла Умен, Истинный Светоч — оберег от убийц-теней. Сами стены и ворота мерцали переплетениями красного, голубого и черного — заклинаниями огня, воздуха и смерти.

За стеной открылся парк с фонтанами, беседками и скульптурами, с прямыми аллеями и стриженными деревьями. За парком сияли серебром башни и шпили дворца. А неподалеку от ворот, рядом с каскадом журчащих, несмотря на мороз, фонтанов, прятался в темной зелени кедров и пихт скромный двухэтажный павильон. К нему и направился, не снижая скорости, лейтенант Диен. Эфир над павильоном искрился и переливался всеми цветами радуги, манил и пугал… Словно здесь жил не светлый маг-зеро, а перворожденный Дракон, почему-то не улетевший в Землю За Туманами.

К удивлению Дайма, измотанного скачкой и неопределенностью, ему не дали ни привести себя в порядок, ни передохнуть с дороги. Без всяких объяснений Диен велел спешиться, сам отворил дверь и повел его за собой через вестибюль-оранжерею — гортензии, розы, бегонии заплетали стены и арки. За первой дверью снова никого не оказалось: лишь широкий коридор с белыми дверьми и картинами в бронзовых рамах.

Лейтенант Диен распахнул одну из дверей и кивком велел пройти, сам развернулся и таким же четким шагом пошел обратно. Но Дайм уже не обращал на него внимания. Он видел только сияние мага-зеро — словно шаровая молния шагнула навстречу.

Средних лет русоволосый шер, одетый в старомодный темно-серый камзол с бархатными отворотами, радушно улыбался гостю. Улыбались и губы, и все скуластое лицо, и пронзительные карие глаза. От этой улыбки Дайма окутало теплом и покоем, словно он вдруг вернулся домой… Тепло это, окрашенное лиловым, обволакивало, проникало внутрь. Дайм не сопротивлялся — бессмысленно мешать главе Конвента, раз он хочет знать, что творится в голове гостя.

— Здравствуй, Дайм. Рад встрече с тобой.

— Здравствуйте, Ваша Светлость.

Дайм поклонился, с трудом преодолевая головокружение.

— Ты прямо с дороги. Ох уж эти военные. — Парьен покачал головой. — Присаживайся сюда, к огню.

С видом заботливого дядюшки он усадил Маргрейта, устроился напротив и щелкнул пальцами. Тут же рядом образовался столик, сервированный к чаю: пирожные и тарталетки, конфеты и ароматные булочки, чайники и чашечки тонкого фарфора. В животе у Дайма забурчало, напоминая о давно миновавшем скудном обеде.

Магистр, казалось, обрадовался его смущению.

— И не покормили ребенка… прошу к столу. — От улыбки Его Светлости растаяли бы льды Закрайней Ночи. — Безе, мои любимые. Рекомендую.

Отправив в рот пирожное, светлый принялся командовать посудой. Повинуясь магическим нитям, затанцевали чайники с чашками, наполняя комнату запахом цуаньского чая.

— Кушай, мальчик, не стесняйся. А я пока расскажу тебе кое-что. Эти вояки, от них слова не дождешься.

Дайм, проглотив тарталетку с паштетом, попытался ответить, но Парьен махнул рукой.

— Молчи и ешь. Вот, попробуй апельсиновый чай. Мой личный рецепт. — Заговорщицки подмигнув, он направил к Дайму ещё один чайничек, благоухающий травами и цитрусом. — Вкусно? То-то же.