Гильдия. Трилогия

От резкой боли Дайру побледнел, на висках выступили бисеринки пота. Но он не вскрикнул, целиком захваченный потрясением и восторгом:

– Нургидан, да что же ты… да как же ты… одним взглядом, да? Я знаю, я читал… великие воины умели… врага… одним взглядом…

Дайру редко говорил так бессвязно, и Нургидан понял, насколько взволнован напарник.

– Ну, воин я неплохой… – начал юноша важно, но сбился и честно добавил: – Но вообще-то это был мой старший брат Ульгидан… Ну, чего разлегся? Вправил я твой вывих. Обопрись на меня и вставай. А Нитха где? Убежала?

– Вроде где-то рядом кричала, нас звала… – завертел головой Дайру.

По обе стороны улицы их обступали дома, равнодушные, безответные и молчаливые, как скалы. Все двери были заперты, как ворота осажденной крепости. Все ставни были закрыты, как глаза ужаснувшегося человека, не желающего видеть, что происходит вокруг…

– Ни-и-итха-а-а!..

* * *

– Хороша! – Патлатый держал на руках бесчувственную девушку в пестром платье. – Ой, хороша!

И замолчал: ему показалось, что лицо пленницы дрогнуло от отвращения. Очнулась? Нет, померещилось ему. Лепешка щедро плеснула девчушке в лицо ту пакость, которою усыпляет самых невезучих своих гостей…

Нищему бродяге до сих пор не доводилось прикасаться к такой красавице, как эта девчушка-пленница. Наррабанка? Вон какая черная коса…

И ведь наверняка такого случая больше не выпадет! Будь Патлатый один, он бы такой везухи не упустил. Примостился бы в каком-нибудь укромном уголке да отведал бы лакомства, которое ему не по рылу. Но сам же, дурак, взял с собою двоих «балочных» на случай драки. Брякнут Щуке, обязательно брякнут!..

– Молодец, Лепешка! – обернулся Патлатый к размалеванной круглолицей женщине. – Не растерялась! Щука с тобой расплатится.

Лепешка скривилась. Ей не нравился визит бывшего дружка. Патлатый и раньше был никудышным добытчиком, а уж когда его поймали на краже у своих и отметелили так, что еле выжил, ему и вовсе пришлось перебраться в Гиблую Балку. Вот и сидел бы там на радость Серой Старухе! Мог бы, кажется, понять, что теперь Лепешка ему не ровня!.. Так нет же, приперся куда не звали! Посоветоваться, мол, надо… А попробуй ему не открой, ежели с ним еще пара «балочных» рыл, а Лепешкин нынешний дружок сейчас далеко и заступиться не может…

Ладно, все вышло к лучшему. Девчонка эта вовремя подвернулась. Патлатый уже уходит, а от королевы нищих и впрямь может что-то перепасть…

Лепешка проводила незваных гостей до черного хода, посоветовала им поторапливаться и захлопнула засов. А потом вернулась в комнату и принялась разглядывать тонкое алое покрывало, расшитое серебряными цветами.

Ловко вышло с этой вещицей! Покрывало упало с головы девочки на лавку, а мужчины, прибежавшие из другой комнаты на крик Лепешки, на алую красоту даже не глянули. Подумали небось, что это Лепешкин наряд… Ха! Как же! На такое чудо и за полгода не заработаешь!

Ткань струилась и сияла в пальцах шлюхи. Конечно, скупщики за покрывало не дадут и трети цены, но все же – удача, ах, какая удача! Только бы дружок не увидел, ведь отберет, зараза! Покрывало Лепешка продаст… но немножко поносит сама, совсем немножко… так, перед зеркалом чуток покрутится…

* * *

Да не дети они! Давно уже не дети! Втроем могут одолеть Клыкастую Жабу, было уже с ними такое! И сколько раз оставались одни в Подгорном Мире… ну, не совсем одни, все-таки он, Шенги, был неподалеку… но и без него справлялись, превосходно справлялись!

Так почему же у Шенги так ноет сердце? Почему так тянет на поиски трех паршивцев, которые наверняка устроились переждать заварушку в какой-нибудь таверне?..

От талисмана никакой помощи. Весь город он показывает, словно развернутую карту, а человека найти – это только если не слишком далеко…

Алмазные закончили обыск в доме Лауруша – довольно быстрый и небрежный. Не только потому, что Лауруш и Шенги – люди уважаемые, но и потому, что страшно рыться в доме Подгорного Охотника. Кто знает, чем тебе грозит какая-нибудь безделушка, которую ты всего-навсего с места на место переложил?..

Десятник, задержавшись в прихожей, привычно отбарабанил предупреждение, которое произносил сегодня во многих домах. Добропорядочным аргосмирцам предписывалось этим вечером и ночью оставаться в своих домах. Те же, кто будут схвачены на улицах, сочтены будут мятежниками и навлекут на свою голову королевский гнев.

– Пусть эти вояки бренчат что угодно, – глянул с крыльца Шенги вслед выходящим за калитку наемникам, – а я дома не усижу. У меня дети где-то бродят.

– Дети, да? – громыхнул Лауруш. – А кто мне журчал, что они взрослые и смелые, а кто тронет – обожжется… вот только надеть им гильдейские браслеты – и содрогнется пред ними Подгорный Мир!

– И содрогнется! Я уже каждый день содрогаюсь… – усмехнулся Шенги, но вновь посерьезнел. – Они – взрослые и смелые. А я – трус. Я тут изведусь, воображая, что с ними может стрястись.

– А завтра не изведешься, когда они уйдут на испытание?

– До завтра мне еще надо дожить и не рехнуться… короче, я иду их разыскивать.

– Нет, сынок, не идешь…

– Да я…