Гимн крови

Это была взрослая женщина, возможно, лет двадцати, двадцати пяти. Блестящие черные волосы, уложенные локонами. Пышное платье в несколько слоев шелка, длинные нити жемчужного ожерелья. Она сидела, закинув нога на ногу, из-под подола выглядывали необычные каблуки.

Стелла!

В этом было что-то пугающее, как будто бы маленькая девочка, которую я знал, вытянулась, растянулась и раздалась во все стороны; в левой руке она приготовила сигарету в держателе…

— Душка, не будь таким глупым! — сказала она. — Конечно же, это я! Дядюшка Джулиан очень боится тебя теперь, он больше к тебе не приблизится. Но у меня есть от него послание: "Это было великолепно!"

Она успела исчезнуть до того, как я запустил в нее ботинком. Но я все равно не стал бы этого делать.

Но имеет ли это значение? Пусть они приходят и уходят. В конце концов, это же ферма Блэквуд, разве нет? А ферма Блэквуд всегда открывала потусторонние порталы для духов.

И теперь я забрался в постель и придвинул поближе книгу.

Когда моя голова погрузилась в мягкую подушку, я кое-что понял. Даже испытывая горе и переживая потерю, я обладал Ровен. Она навсегда осталась со мной, как подарок. Мое одиночество никогда больше не будет таким горьким. С годами, возможно, она отдалится от меня, она может прийти ко мне, чтобы осудить за страсть, отдавшую ее мне в руки.

Она может быть потеряна для меня по каким-то иным жизненным причинам, которые заставят меня плакать ночи напролет. Но я никогда не потеряю ее совершенно. Потому что невозможно потерять урок любви, который она мне преподала. Вот, что она дала мне, пока я пытался ей это дать.

И вот, как и в любой другой день, трава на ферме Блэквуд покрылась росой, и до того, как взошло солнце, я мечтал о том, что:

Я хочу быть святым, я хочу спасти миллионы душ, я хочу выглядеть, как ангел, но я не хочу разговаривать, как гангстер, я не хочу поступать плохо даже с плохими парнями, я хочу быть святым Хуаном Диего…

…Но вы меня знаете, и сядет солнце, и может быть, мне захочется поохотиться на проселочных дорогах, в этих маленьких стоящих в стороне от проезжей части пивнушках, и, конечно же, вдыхать запах солода и опилок, и да, само собой, станцевать под Дикси Чикс, звучащих из музыкального автомата, и может быть разобраться с парочкой погрязших в пороках ребят, которые так меня и ждут. И когда я до краев наполнюсь кровью и устану от гула катящихся шаров, и меня утомит теплый отсвет зеленого фетра, кто знает, да, кто знает каким восхитительным покажется мне небо с разорванными облаками и мерцающими маленькими звездами, когда я воспарю над землей и раскину руки, будто нет во мне никакого стремления к теплу и добру.

Прочь от меня, о, смертные с чистым сердцем. Уйдите из моих помыслов, о души лелеющие великие мечты. Замолчите для меня все гимны во славу. Я притягиваю к себе проклятых. По крайней мере, на какое-то время.

И потом мое сердце застонет, оно не станет молчать, оно не пожелает смириться, оно не сдастся — кровь, которая учит жизни, не станет учить лжи, и любовь снова станет моим приговором, моим стимулом, мой песнью.

THE END

Anne Rice

October 5, 2002.New Orleans

Этот текст, полученный совместными усилиями американцев и русских, готов.