Гимн перед битвой. Предвестник шторма

Монитор генерала Китона показывал схему поля боя и четыре графика. Графики строил галактический ПИР, которыми снабдили всех командиров от корпуса и выше. Одна диаграмма отслеживала потери среди защитников-землян, реальных солдат с винтовками в руках, которые не давали послинам выбраться из Шоко-Боттом. Вторая показывала количество живых послинов в огненном мешке. Третья показывала, сколько всего послинов вошли в мешок. Четвертая выдавала общее число послинов.

Хотя численность людей составляла менее одной сотой от послинов, их показывали в том же масштабе. Количество обороняющихся было ограничено, количество послинов казалось безграничным. Когда потери станут слишком велики, генерал намеревался отступить на другой берег Джеймса.

Но до этого, кажется, было еще далеко. Диаграмма, отображавшая послинов в мешке, все росла, и росла, и росла. Затем, когда они явно приготовились пойти на прорыв, подготовленная корпусом масштабная засада открыла огонь. Сейчас в Шоко-Боттом не осталось практически ничего живого, а у людей потерь почти не было. Китон бы удивился, если бы потери оказались выше двухсот человек, если не считать роты, погибшей из-за действий одного идиота. К настоящему моменту его потери, согласно рапортам, составляли двести пятьдесят человек убитыми и сорок два раненными. А послины потеряли свыше сорока тысяч.

Однако оставалось убить еще почти два чертовых миллиона. И часть орды, которая не вошла в зону уничтожения, расползалась по сторонам, несмотря на рвы и «чеснок».

Допустить этого было нельзя.

— Отправляйте вылазку, — прошептал он.

* * *

Подполковник Уолтер Абрахамсон обмотал лицо желтым шелковым шарфом и покрутил рукой над головой, давая сигнал «заводись». Строго говоря, это было не место для командира бронекавалерийского батальона — стоять в люке «Абрамса» и возглавлять отчаянную атаку против почти двух миллионов врагов. С другой стороны, провались оно к дьяволу, то место, где ему полагалось находиться. Задача была проста: дать послинам в рыло настолько сильно, чтобы они снова бросились в огненный мешок. Так и полагалось сделать, так ему приказали. Так вот, черта с два. Где еще может находиться кадровый кавалерийский офицер?

— Стю, ты бы лучше как следует удостоверился, что эти пушкари поняли все как надо, прием, — прокричал он в микрофон связи между машинами. Несмотря на звукоизолирующий шлем, гром турбин шестидесяти газующих тяжелых танков представлял собой звуковой Везувий.

— Нет проблем, — сказал его соратник, тоже командир батальона. Второй батальон Двадцать второго бронекавалерийского полка отрядили прикрывать оборонительные сооружения холма Либби-Хилл, и второй офицер завидовал своему товарищу. — Я сейчас в центре управления огнем. Они получили команду и прекратят огонь, когда ворота начнут открываться. Даже мины уже упадут, когда вы войдете. Только на всякий случай входи туда застегнутым на все пуговицы, — пошутил он.

— А как же! — прокричал Абрахамсон. Он махнул гражданским инженерам, управлявшим воротами. Поспешная работа над запирающим механизмом означала еще более поспешную работу над системой открывания. Чтобы открыть ворота, многотонные бегемоты из бетона и стали, их привязали к бульдозерам. Два инженера махнули водителям, и ворота медленно поползли вперед. Если их перекосит, они потом могут не закрыться. А когда кавалерия вернется назад, ей очень захочется запереть ворота.

— О’кей, скажи там, что ворота открываются, — крикнул подполковник и переключился на внутреннюю связь. — Давай ближе к входу, — сказал он и стукнул по выключателю привода, который быстро опустил его в чрево зверюги.

* * *

Когда ворота откатились назад, взору открылся совершенно чуждый мир. Все еще падавшие на дно снаряды взбивали неописуемое рагу из желтых трупов послинов, перемешанных с битым кирпичом бывших зданий. Молот артиллерии в сочетании с огнем пехоты сделал то, что практически никогда не происходит в бою: убил всех врагов. Даже в самых беспощадных сражениях Первой и Второй мировых войн какое-то число оставалось в живых. Но не здесь. Резня послинов в Шоко-Боттом была выполнена эффективно, безжалостно и до конца.

— Подай медленно вперед на сто метров, — сказал Абрахамсон по интеркому. — Затем остановись и подожди, пока эскадрон не выстроится в линию.

— Да уж, хотя я следую по долине смертной тени, страх мне неведом, — сказал рядовой первого класса Миллз, стрелок-наводчик танка.

— Поскольку я самый крутой засранец в этой долине, — засмеялся подполковник, заканчивая псалом военной версией.