Гимн перед битвой

Надевание шлема боевого скафандра вызывало ощущение, словно засовываешь голову в ведро с джемом. Но материал полностью предохранял от большинства ударных перегрузок и нес ряд других важных функций. Своими нервными окончаниями он считывал движения владельца и заставлял скафандр двигаться в соответствии с ними. Он преобразовывал телесные выделения в питьевую воду, съедобную пищу и воздух, пригодный для дыхания. И обладал достаточными медицинскими возможностями, чтобы сохранять свою «протоплазменную разумную составляющую» в живых, пока она не получала прямого повреждения сердца, головного мозга или верхней части спинного мозга.

Все это не делало надевание шлема более приятным. Треть всех неудач в первый месяц тренировок приходилась на солдат, которые не справлялись с задержкой дыхания после надевания шлема, пока подкладка-желе на заполняла пустоты и не создавала отверстий для дыхания и зрения. Казалось, скафандр приходил в готовность целую вечность.

Подкладка также сильно понижала сенсорные ощущения — другой минус, который иногда приводил к печальным последствиям. Пришлось специально переделывать все оружие и снаряжение подразделений. Отсутствие обратной связи при тактильном контакте приводило к тому, что скафандры имели склонность разрушать все, чего касались.

Поскольку видеть через желе было невозможно, шлемы были полностью непрозрачными. На самом деле владелец скафандра видел высококачественное изображение, созданное крошечными лазерными диодами, вмонтированными в стенку шлема. Когда боец делал соответствующее движение, вместо фактического поворота головы двигалось само изображение. Это напоминало перемещение изображения на экране с помощью джойстика. Опять же, к этому надо было привыкнуть. Отсутствие чувства движения могло вызвать укачивание, а иногда владелец вдруг смотрел назад, если переусердствовал с контролем. Для обеспечения слышимости похожая система взаимодействовала с барабанными перепонками.

Чтобы не создавать дискомфорта, скафандр все же давал пользователю способность двигать головой, только медленно. Так как диоды производили с изображением разнообразные манипуляции, периферийное зрение фактически превосходило нормальное, а отдаленные объекты можно было приблизить. Эти функции использовались чаще других специальных потребностей вроде «взгляда вверх», изображения с прицелов, одновременного показа нескольких картинок и прочих шестидесяти семи возможностей.

— Подполковник Янгмэн сейчас занят и ничего не заметит, пока мы их не подорвем. Когда мы их подорвем, ты станешь героем за проявленную инициативу, потому что это единственное, что спасет правый фланг корпуса от опрокидывания.

— Действительно так плохо? — спросил сапер, желая знать, насколько оправданы мрачные предчувствия его друга. И хотя он предпочитал оказать послинам максимально возможный прием, все же батальон обладал внушительной огневой мощью.

— Том, от нас собираются оставить одну кочерыжку, и я ничего не могу с этим поделать. После сегодняшнего дня имя Янгмэна встанет в один ряд с Кастером [23], только Джордж Армстронг сделал блестящую карьеру, прежде чем ее профукал. Давай отправляйся ставить заряды. И делай их большими. Я хочу, чтобы они снесли фасады мегаскребов. У ребят есть максимум сорок минут.

— А, хрен с ним, — попытался пожать плечами офицер. — Ты прав, никто не заметит, пока мы не взорвем их. Ты хочешь заминировать оба бульвара? Как насчет Седьмого кавалерийского?

— Да, если Седьмой станет отходить, им понадобится прикрытие. — Он сделал паузу. — Вижу облако пыли.

— А? — переспросил лейтенант, выглядывая из окна в сторону ожидаемого появления врага.

— Толпа, да что там, целое хреново стадо индоев направляется сюда, — сказал Майк, разглядывая изображение, принимаемое от командира разведчиков. — Ставь парней за работу, Том. Сейчас!

Лейтенант Эмонс кивнул другу на прощание, хотя кивка видно не было, и небрежной очередью из «М-200» пробил брешь в стене. Он шагнул в пустоту, командирский скафандр бережно, как пушинку, опустил его вниз, десять этажей до земли. С термоядерными реакторами мегаскребов энергии было хоть отбавляй, и это был самый быстрый и самый прикольный путь вниз. Прием был запрещен командованием батальона как «нетактический», но батальон откроет огонь, как только увидит послинов, поэтому что значила одна лишняя дыра в стене? Смысла в этом было столько же, как и в том, что его людям не дали подготовить надежную оборону потому, что это якобы «выдаст ГЛО». Будто когда весь батальон откроет огонь, это не выдаст послинам эту самую главную линию обороны. Майк прав, от них останется одна кочерыжка.