Гимназист

Меня, в смысле реципиента, зачали совершенно случайно. Вроде и береглись, но вот не доглядели. Таких, как я, называют поскрёбышами, младшие и слабые дети, и в плане одарённости мы порой даже ниже прижитых от черни. Мои дела тем хуже, что сила дара родителей ниже среднего…

— Ваша доля, братцы. — Я достал из кармана четыре монеты по пять копеек и раздал ватажникам.

Хорошие деньги, между прочим. Дневной заработок взрослого мужчины горожанина составляет порядка трёх копеек, курица стоит копейку. За полкопейки можно купить кусок пирога с зайчатиной или крольчатиной, которым весь день сыт будешь.

Я всегда отдавал от четверти до половины добытого с помощью ребят. Всё по-честному.

— В школу побежишь? — поинтересовался Береста, вожак нашей ватаги.

— Нет. Погуляю ещё. Всё одно сечь будут.

— Так давай с нами. Прикупим харч, и на пустырь тренироваться.

Ребята вошли в раж. Поначалу-то скептически относились к моим приёмчикам, пусть и видели, как я валяю старшаков. Хотя заниматься всё же занимались. А потом случилась драка, где мы лихо намяли бока шестерым мальцам, которым не понравилась ватажка мальчишек, бродящих по их улице. После этого от тренировок их стало не оторвать. Ну, чисто фанаты.

— Не хочу сегодня, — тряхнул я головой.

Ну вот нет желания исходить потом на тренировке. Тем паче, что в отличие от ватажников мне так много заниматься не надо. Спасибо абсолютной памяти. Силовой подготовкой и растяжкой я не пренебрегаю, но занимаюсь с утра в школьном гимнастическом зале.

— Ну как знаешь. А мы пойдём потренируемся малость. Айда, браты, — подытожил Береста, увлекая ребят с собой.

Я постоял какое-то время, провожая их взглядом, а потом решительно зашагал в сторону трактира. В этом заведении практически на окраине Воронежа я был завсегдатаем. Не сказать, что хозяину заведения это нравилось, а ну как кто обидит барчука, после беды не оберёшься. Но и выставить меня за дверь он не мог, не того полёта птица.

— Здравия, дядька Василь, — приветствовал я трактирщика, войдя в обеденный зал.

— И тебе поздорову, Шелест, — назвал он меня по прозвищу.

Нормально. Он, само собой, знает, что я из благородных, но коль скоро сам так назвался, то и он не стал выяснять, как меня звать на самом деле. В смысле сделал вид, конечно же. А так-то на всякий случай разузнал в лучшем виде. И про то, что матушка моя уже капитан Воронежского посадского полка, ему известно доподлинно. К слову, репутация у неё грозной воительницы.

— Тебе как всегда? — поинтересовался половой, на пару лет старше меня.

— Ага, — сглатывая слюну, ответил я.

Не сказать, что в школе кормили плохо, но эти куцые порции никак не могли удовлетворить потребности моего растущего организма. Опять же, я мясоед, люблю его и потребляю в неприличных количествах. За один присест схарчить крупную курицу вообще без проблем. Хотя сейчас мне принесут говядину, которую я уважал куда больше птицы.

Надо сказать, одной из причин моих постоянных отлучек была вот эта обжираловка. Ватажникам я об этом не сказал умышленно, потому что пришлось бы и их приглашать, а тогда и оплачивать банкет. Эти парни мне полезны, но в друзья я их записывать не собираюсь. Детство оно такое. С возрастом в подавляющем большинстве интересы меняются и дорожки расходятся, оставляя всё светлое лишь в ностальгических воспоминаниях.

Наевшись от пуза всего лишь за две копейки, я поднялся из-за стола, поблагодарил трактирщика и направился на выход. Схожу на рыночную площадь, там уже второй день даёт представление бродячий театр. С развлечениями тут не очень, скукота.

Пробовал читать книги, да куда там. И дело даже не в пафосном стиле современных авторов, а всё в той же абсолютной памяти. Мне той книги минут на десять, достаточно пролистать, как я уже всё запоминаю. Поначалу-то ещё ничего было, ну запоминал и запоминал, читал-то с обычной скоростью. Но с годами научился усваивать страницу за несколько секунд.

В альма-матер я направлюсь не раньше вечера. Потому как сечь меня будут однозначно. Впрочем, это если повезёт, а то могут и в карцер определить, чего не хотелось бы категорически. И ведь никого не интересует, что я могу хоть сейчас выдать всю школьную программу до последней запятой. Потому как учёба это не только и не столько образование, сколько воспитание. Ученикам с детских лет вкладывались в голову понятия чести, беззаветного служения России и императорскому престолу…

Началось это ещё при царевне Софье Алексеевне, слабой одарённой, но обладавшей недюжинной волей и умом. Впрочем, как по мне, то она скорее уж умела окружить себя достойными помощниками и в борьбе за власть не стеснялась средств. Из двух младших братьев-соправителей опасность для неё представлял Пётр, с которым и случилась беда. Оно вроде и не подкопаешься, так как произошёл несчастный случай на московской верфи, где строился парусник на потеху юному царю. Но больно уж на руку это оказалось Софье Алексеевне, о чём народ по сию пору перешёптывается с оглядкой.