Гимназист

И вот настал момент, когда нам оставалось пройти одну площадь и улицу за ней, а дальше мост и вот она Власовская воинская часть.

Врагов видно не было, от чего мы быстро очутились на заваленной экипажами и обломками лавочек и прочего, площади, а через минуту со стороны Власовской части появился небольшой отряд царской стражи.

Завидев нас, они быстро приблизились к нашему сборищу и, перекинувшись со мной парой фраз, узнав всё, что им требовалось, заявили, что тут нет врагов, так что армейская сила переходит под их управление, а остальные сами могут безбоязненно добраться до стен воинской части.

Вот и вышло, что больше сотни солдат разбили на три отряда, в один из которых попал и я, а остальные уже без нас продолжили свой путь к убежищу.

Мы же словно гонимые чем-то очень быстро удалялись вглубь города.

Штабс-капитан царской стражи вёл наш отряд по границы центра города и местности, которая была вверена в патрулирование, когда-то двенадцатому отделу полиции, к которому я и был в самом начале прикомандирован.

По информации капитана, бунтовщики не могли обосноваться в центральной части Петербурга, но знатно задержали основные военные формирования, и сейчас те силы, которые были там задействованы, многочисленными группами отступали в прилегающие к нему районы. Их мы и должны были уничтожать по мере нахождения.

Нарвавшись на бунтовщиков, мы словно лавина ударили им в спину, и по началу дела шли хорошо.

Мы нападали, враг отступал, пока наш отряд во главе со штабс-капитаном не забежали, преследуя отступавших повстанцев на узкую улицу.

Окрылённый лёгкой победой наш главнокомандующий пёр на пролом, пытаясь настигнуть ретировавшихся врагов.

Стоило нам всем отрядом очутиться между домами по центру улицы, как раздался дикий свист, после которого улицу сотрясли взрывы.

Всюду взрывался камень, и летели доски, а всё пространство погрузилось в огненное зарево и клубы едкого дыма.

Я, спасаясь из огненной ловушки, чуть ли не с четверенек устремился в узкую подворотню, а в спину мне ударил кусок отвалившейся от стены, которая рушилась, заваливая вход в узкий проход между домами.

От удара я полетел вперёд и, уйдя в кувырок, покатился по грязному переулку, в конце которого меня уже поджидали несколько человек с саблями и топорами.

Предвкушая лёгкую жертву, они кинулись ко мне, улюлюкая и смеясь при этом. Я же катясь по земле, выронив саблю, шипя от боли в спине, вскочив на ноги, только и успел перехватить занесённую в ударе руку с топором.

Стоило мне схватить ударную конечность, как я врезал локтем в висок прыткого мужика и, скрутившись с ним на девяносто градусов, обрушил его конечность на второго врага.

Топор со свистом вошёл в ключицу мятежнику, а я, выпустив схваченную руку, быстро свернул голову всё ещё сжимавшему древко топора мужику.

Оставалось ещё три непоражённые мишени, от чего отпрянув назад, я сложил печати и из земли вырвались древесные копья, не давая и шанса на выживание, оставшимся врагам протыкая их тела на вылет.

Подняв выроненную саблю, я быстро как мог, пока заживала спина, пошёл по переулку, выходя вскоре на другую улицу, где всё было спокойно.

Когда я смог вернуться на место западни, то мой новый отряд был невиден из-за засыпавших их обломков, а вокруг просматривались только тела ранее убитых защитников города и горожан.

Обходя завалы, я пытался найти хоть кого-то выжившего, но все были мертвы. Отойдя от тела штабс-капитана, который лежал в снегу с открытыми глазами под частичным каменным завалом, я увидел на кровавом снегу, не пойми как оказавшейся тут растрёпанный букет белых роз, измазанных кровью.

В моей голове словно щёлкнул тумблер, и я вспомнил о Розе, от чего на душе стало беспокойно, от чего я быстро зашагал прочь от места смерти целого отряда солдат.

Если я правильно помнил, до особняка княжны Глицыной было чуть меньше километра. Ведь штабс-капитан, словно целенаправленно вёл нас к особнякам, один из которых принадлежал княжеской семье Глицыных.

Конечно, я предполагал, что как только всё это началось несколько часов назад, княжну должны были, по меньшей мере, охранять или спрятать, а то и вовсе вывести в безопасное место. Но проверить и убедиться в этом стоило. К тому же я был совсем близко с её домом.

За весь путь до особняка, я только один раз встретился с несколькими бунтовщиками, которые после нашей минутной встречи больше никогда не смогут, кому-либо навредить.

Когда я, практически переходя на лёгкий бег, вывернул на улицу, где стояли ровные ряды особняков, то видел, как часть из них полыхали огнём, а улица была усеяна телами стражи и бунтовщиков.

Увидев такую картину, я словно молния сорвался вперёд и, подбегая к высокому забору из белых колон, со стальными прутьями, застал момент как из окна второго этажа, выпрыгнула фигура, разбивая своими телом стекло, из которого вслед за людьми показались языки пламени.

Забежав в распахнутые ворота, где повсюду валялись тела охранников и прислуги, вперемешку с бандитами, я устремился к выпавшему из окна человеку.