Гёте. Жизнь как произведение искусства

Об «Орах» много говорят, но, за исключением «кентаврского» номера, журнал почти не читают. Громкие имена, высокие гонорары, самонадеянность издателей, пожелавших переделать на свой лад весь литературный мир, – все это вызвало волну недоброжелательности и злорадства, когда после выхода нескольких номеров тиражи журнала стали падать. Гёте и Шиллер злились на не поддававшихся воспитанию читателей и злорадствующих критиков. И тогда Гёте пришла мысль совместного сочинения эпиграмм, высмеивающих литературных противников и весь литературный цех в целом. Так возникли «Ксении» – цикл дистихов, написанных гекзаметром или пентаметром по образцу марциаловских эпиграмм. Уже 23 декабря 1795 года Гёте послал Шиллеру на пробу несколько таких дистихов. Шиллер тотчас же загорелся этой идеей – если речь заходила о читательской публике и критиках, оба они умели ругаться как сапожники. Так почему же не запустить литературный фейерверк против восставшей посредственности? Это доставляло им несказанное удовольствие. Когда в 1796 году они, уединившись в доме Шиллера, строчили свои двустишия, то из квартиры порой раздавалась такой громкий хохот, что жена Шиллера Шарлотта спешила закрыть окна.

Чувство успеха окрыляет их обоих, однако у Шиллера к этому восторгу добавляется кое-что другое. Когда его отношение к Гёте еще не было чистой дружеской любовью, а было, скорее, любовью-ненавистью, он дошел до того, что утвердился в мысли, будто «этой гордой недотроге» надо «сделать ребенка». Теперь он мог с гордостью сообщить своему другу Кёрнеру о процессе появления на свет общего дитяти: «Ребенок, зачатый мною и Гёте, будет несколько шкодливым»[1173]. Гёте совместное творчество также доставляло удовольствие; оглядываясь назад, он признавался, что благодаря Шиллеру пережил вторую поэтическую молодость.

К началу лета 1796 года у них уже накопилось несколько сотен двустиший. Их изначально задуманное расположение – чередование полемических дистихов и моральных сентенций – устраивает Гёте, но не нравится Шиллеру, который считает, что подобный порядок лишает ксении остроты. Шиллер предлагает издать полемические двустишия отдельной подборкой, а все остальные объединить под общим названием «Невинные ксении». Примирительные интонации не должны нарушать строгость полемического суда. Гёте, поначалу также захваченный полемическим порывом, вдруг стал призывать к снисхождению и милосердию. Однако свои возражения он высказал слишком поздно – издаваемый Шиллером «Альманах муз за 1797 год» с подборкой полемических ксений уже находился в печати. В самые короткие сроки весь тираж был раскуплен, и потребовалось второе издание сборника. Издатель Котта хотел видеть ксении на страницах «Ор», но, по мнению Шиллера, этот жанр не соответствовал целям журнала: ему не хотелось нагружать свой гордый флагман сиюминутным полемическим материалом.

Но и без лишнего груза «Оры» с огромным трудом продвигались вперед. Шиллер надеялся на публикацию отдельных глав из «Вильгельма Мейстера», однако этого не случилась. Несмотря на это, завершение романа в 1795–1796 году стало не просто счастливым событием и для Гёте, и для Шиллера, но и апофеозом их дружбы. Гёте, который обычно держал свои замыслы в секрете, на этот раз повел себя совершенно не свойственным ему образом. К тому моменту он уже настолько доверял взглядам Шиллера на искусство, что обратился к нему с просьбой помочь довести задуманное до конца. Первые два тома уже были сданы в печать еще в начале 1795 года, два других Гёте хотел в рукописном виде передать своему другу, чтобы тот оценил их, не скупясь на критику и предложения по их улучшению. Кроме того, Гёте хотел еще раз обсудить композицию последующих частей романа. Таким образом, он рассчитывал на всестороннюю помощь и участие Шиллера, и тот его не разочаровал: он готов полностью посвятить себя работе над романом, даже если на это уйдут многие месяцы. Он считает «одной из величайших удач моей жизни то, что я дожил до завершения этого произведения, что событие это пришлось как раз на период расцвета моих душевных сил и что я еще могу черпать из этого чистого источника, а те прекрасные связи, которые существуют между нами, вменяют мне в поистине священный долг отнестись к Вашему делу как к моему собственному, преобразить все то реальное, чем я обладаю, в чистейшее зеркало духа…»[1174]

Первые присланные главы заслуживают высшей похвалы Шиллера. В конце июня 1796 года Гёте отправляет другу последнюю часть рукописи, и Шиллер на одном дыхании прочитывает весь роман. Цикл писем, где он его подробно анализирует и комментирует, открывается знаменитой фразой: «Как живо ощутил я в этих обстоятельствах, что <…> по отношению к совершенству нет иной свободы, кроме любви!»[1175] Семь лет назад Шиллер признавался Кёрнеру в том, что ненавидит Гёте. Теперь их связывает дружба. Но как победить зарождающееся чувство зависти к совершенству? К этому моменту Шиллер уже знает ответ на этот вопрос: победить зависть можно, только если ты полюбишь совершенство.