Гиперболоид инженера Гарина. Аэлита

- Убить вас я мог бы и там…

- Выкуп? - быстро спросил Роллинг.

- Нет.

- Участие в ваших… - Роллинг мотнул щеками, - в ваших странных предприятиях?

- Да. Вы должны это помнить… На бульваре Мальзерб… Я говорил вам…

- Хорошо, - ответил Роллинг, - завтра я вас приму… Я должен продумать заново ваши предложения.

Зоя сказала негромко:

- Роллинг, не говорите глупостей.

- Мадемуазель! - Роллинг подскочил, котелок съехал ему на нос, - мадемуазель… Ваше поведение неслыханно… Предательство… Разврат…

Так же тихо Зоя ответила:

- Ну вас к чёрту! Говорите с Гариным.

Тогда Роллинг и Гарин отошли к двойному дубу. Там вспыхнул электрический фонарик. Нагнулись две головы. Несколько секунд было слышно только, как плескался ручей в камнях.

- …Но нас не трое, нас четверо… здесь есть свидетель, - долетел до Шельги резкий голос Роллинга.

- Кто здесь, кто здесь? - сотрясаясь, сквозь дремоту пробормотал Шельга. Зрачки его расширились во весь глаз.

Перед ним на белом стульчике, - со шляпой на коленях, - сидел Хлынов.

48

- Не предугадал хода… Думать времени не было, - рассказывал ему Шельга, - сыграл такого дурака, что - ну.

- Ваша ошибка в том, что вы взяли в автомобиль Роллинга, - сказал Хлынов.

- Какой чёрт я взял… Когда в гостинице началась пальба и резня, Роллинг сидел, как крыса, в автомобиле, - ощетинился двумя кольтами. Со мною оружия не было. Я влез на балкон и видел, как Гарин расправился с бандитами… Сообщил об этом Роллингу… Он струсил, зашипел, наотрез отказался выходить из машины… Потом он пытался стрелять в Зою Монроз. Но мы с Гариным свернули ему руки… Долго возиться было некогда, я вскочил за руль - и ходу…

- Когда вы были уже на полянке и они совещались около дуба, неужели вы не поняли?..

- Понял, что моё дело - ящик. А что было делать? Бежать? Ну, знаете, я всё-таки спортсмен… К тому же у меня и план был весь разработан… В кармане фальшивый паспорт для Гарина, с десятью визами… Аппарат его, - рукой взять, - в автомобиле… При таких обстоятельствах мог я о шкуре своей очень-то думать?..

- Ну, хорошо… Они сговорились…

- Роллинг подписал какую-то бумажку там, под деревом, - я хорошо видел. После этого - слышу - он сказал насчёт четвёртого свидетеля, то есть меня. Я вполголоса говорю Зое: «Слушайте-ка, давеча мы проехали мимо полисмена, он заметил номер машины. Если меня сейчас убьют, к утру вы все трое будете в стальных наручниках». Знаете, что она мне ответила? Вот женщина!.. Через плечо, не глядя: «Хорошо, я приму это к сведению». А до чего красива!.. Бесовка! Ну, ладно. Гарин и Роллинг вернулись к машине. Я - как ни в чём не бывало… Первая села Зоя. Высунулась и что-то проговорила по-английски. Гарин - мне: «Товарищ Шельга, теперь - валяйте: полный ход по шоссе на запад». Я присел перед радиатором… Вот где моя ошибка. У них только и была эта одна минута… Когда машина на ходу, они бы со мной ничего не сделали, побоялись… Хорошо, - завожу машину… Вдруг, в темя, в мозг - будто дом на голову рухнул, хряснули кости, ударило, обожгло светом, опрокинуло навзничь… Видел только - мелькнула перекошенная морда Роллинга. Сукин сын! Четыре пули в меня запустил… Потом, я открываю глаза, вот эта комната.

Шельга утомился, рассказывая. Долго молчали. Хлынов спросил:

- Где может быть сейчас Роллинг?

- Как где? Конечно, в Париже. Ворочает прессой. У него сейчас большое наступление на химическом фронте. Деньги лопатой загребает. В том-то всё и дело, что я с минуты на минуту жду пулю в окно или яд в соуснике. Он меня всё-таки пришьёт, конечно…

- Чего же вы молчите?.. Немедленно нужно дать знать шефу полиции.

- Товарищ дорогой, вы с ума сошли! Я и жив-то до сих пор только потому, что молчу.

49

- Итак, Шельга, вы своими глазами видели действие аппарата?

- Видел и теперь знаю: пушки, газы, аэропланы - всё это детская забава. Вы не забывайте, тут не один Гарин… Гарин и Роллинг. Смертоносная машина и миллиарды. Всего можно ждать.

Хлынов поднял штору и долго стоял у окна, глядя на изумрудную зелень, на старого садовника, с трудом перетаскивающего металлические суставчатые трубы в теневую сторону сада, на чёрных дроздов, - они деловито и озабоченно бегали под кустами вербены, вытаскивали из чернозёма дождевых червяков. Небо, синее и прелестное, вечным покоем расстилалось над садом.