Гиперион

— Ты очень сдержанно выразился. — Отставленный ею бокал громко стукнул. — Послушай, вот что я решила. Я провела двое суток и даже больше, изучая все, что она... что я... приготовила, чтобы дать мне возможность узнать, что случилось раньше, что сейчас происходит, и... никакого толку.

Сол сидел не шевелясь, даже перестал дышать.

— Я хочу сказать, — продолжила Рахиль, — что становлюсь моложе с каждым днем, теряю память о людях, с которыми даже еще не встречалась... ну а дальше что? Я так и буду становиться все меньше, и все моложе, и все бестолковей, а потом в один прекрасный день просто исчезну? Папа, Господи, — Рахиль еще крепче обхватила колени руками, — тебе не кажется, что это даже смешно, только... странновато?

— Нет, — тихо ответил Сол.

— Ну, конечно, нет. — Глаза Рахили, всегда большие и темные, увлажнились. — Представляю, какой это кошмар для мамы и для тебя. Каждый день вы смотрите, как я спускаюсь вниз по лестнице... в смятении... Ведь я просыпаюсь с воспоминаниями вчерашнего дня, слышу, как мой собственный голос говорит мне, что вчерашний день был годы назад. Что у меня был роман с каким-то парнем по имени Амелио...

— Мелио, — прошептал Сол.

— Какая разница? Это все не помогает, вот в чем дело, папа. К тому времени, когда я начинаю наконец что-то усваивать, меня уже тянет в сон от усталости. А потом... Ну, ты же знаешь, что происходит потом.

— Что... — начал Сол и замолчал. Потом кое-как выдавил из себя: — Что ты хочешь, чтобы мы сделали, малыш?

Рахиль посмотрела ему в глаза и улыбнулась. Это была та самая улыбка, которой она одаряла его, начиная с пятинедельного возраста.

— Не говори мне об этом, отец, — сказала она твердо. — И не позволяй мне говорить об этом самой себе. Это только причиняет боль. Все это было не со мной... — Она замолкла и провела рукой по лбу. — Ты понимаешь, что я имею в виду, папа? Та Рахиль, которая отправилась на другую планету, и влюбилась, и попала в катастрофу... это была другая Рахиль! Я не хочу переносить ее боль. — Она заплакала. — Ты понимаешь? Понимаешь, папа?

— Да, — ответил Сол. Он обнял ее и ощутил тепло ее тела, влагу ее слез. — Да, понимаю.

В следующем году с Гипериона чуть ли не каждый день начали приходить мультиграммы, но все они носили отрицательный характер. Природа и источник антиэнтропийных полей не установлены. Активность временных приливов в районе Сфинкса в обычных пределах. Эксперименты с лабораторными животными в приливных районах и вокруг них привели к внезапной гибели некоторых животных, но болезни Мерлина не обнаружили ни у одного. Каждое сообщение Мелио заканчивал словами: «Передайте Рахили, что я ее люблю!»

Деньги, полученные от Рейхсуниверситета, Сол и Сара использовали, чтобы пройти частичную поульсенизацию в Буссард-Сити. Они были уже слишком стары, чтобы эта процедура продлила их жизнь еще на один век, зато внешне супруги сейчас выглядели скорее пятидесятилетними, чем семидесятилетними. Они изучили старые семейные фотографии и пришли к выводу, что подобрать костюмы, какие они носили полтора десятка лет назад, не составит особого труда.

Шестнадцатилетняя Рахиль сбежала по лестнице со своим комлогом, настроенным на радиостанцию колледжа.

— Мне сегодня рисовую кашу. Можно?

— Ты и так ее ешь каждое утро, — улыбнулась Сара.

— Да. — Рахиль тоже улыбнулась. — Я просто подумала, а вдруг ты ее не сварила или уж не знаю что. Я слышала телефонный звонок. Это Ники?

— Нет, — ответил Сол.

— Черт, — вырвалось у Рахили, и она испуганно взглянула на родителей. — Простите, она ведь обещала позвонить, как только станут известны результаты. После консультации прошло уже три недели. Мне кажется, я слышала что-то такое.

— Не беспокойся, детка, — сказал Сара. Она принесла кофейник и первым делом налила кофе в чашку Рахили, потом себе. — Не беспокойся, милая. Поверь мне, твои оценки будут достаточно хороши, чтобы поступить в любой колледж, какой тебе понравится.

— Ма, — удрученно вздохнула Рахиль, — как ты не понимаешь? Мы живем в мире, где все готовы друг друга съесть. — Она нахмурилась. — Ты не видела мою мультиприставку по математике? У меня в комнате черт ногу сломит. Ничего не могу найти.

Сол откашлялся.

— Сегодня никаких занятий, детка.

Рахиль с удивлением посмотрела на него:

— Нет занятий? Во вторник? За шесть недель до окончания школы? Что случилось?

— Ты была больна, — твердо ответила Сара. — Один день ты вполне можешь посидеть дома. Всего один.

Рахиль нахмурилась еще сильнее.

— Больна? Я не чувствую себя больной. Просто все как-то странно. Как будто что-то... не в порядке. Ну, например, почему вдруг переставили диван в комнате информации? И где Чипс? Я звала его, звала, а он не пришел.

Сол дотронулся до ее руки.

— Ты очень долго болела, — сказал он. — Доктор говорит, что у тебя могут быть провалы в памяти. Мы поговорим по дороге в колледж. Хорошо?

Лицо Рахили прояснилось.

— Пойти в колледж, а с уроков смотаться? Прекрасно. — По ее лицу вдруг мелькнула тень испуга: — А если мы встретим Роджера Шермана? Он ведает приемом новичков и такой въедливый, такой зануда!