Гиперион

Я встретился с Гладстон. Я рассказал ей многое из того, что мне открыли Бродяги. Многое, но не все. Я рассказал ей, что Бродяги понимают: Гиперион – западня, и тем не менее они попытаются его захватить. А еще они хотят, чтобы я стал консулом на Гиперионе и выполнял там во время войны функции двойного агента.

Но я не рассказал ей об их обещании передать мне устройство, которое откроет Гробницы Времени и спустит с цепи Шрайка.

Гладстон долго беседовала со мной. Специалисты из разведки ВКС беседовали со мной еще дольше, иные из наших бесед длились месяцами. При этом применялись кое-какие технические средства и наркотики – дабы убедиться в том, что я говорю правду и ничего не скрываю. Бродяги тоже знали толк в подобных вещах. Я говорил правду. Но кое-что скрывал.

В конце концов меня послали на Гиперион. Гладстон предлагала повысить статус Гипериона до уровня протектората, а мой – до посольского. Я отклонил оба предложения, но попросил оставить за мной личный космический корабль. Я прибыл туда на рейсовом спин-звездолете, а мой корабль был доставлен несколькими неделями позже в брюхе факельщика. Его вывели на парковочную орбиту, чтобы я мог воспользоваться им когда пожелаю.

Оставшись на Гиперионе в одиночестве, я продолжал ждать. Шли годы. Я свалил все дела на своего помощника, а сам целыми днями пил в баре "Цицерон". И ждал.

Бродяги связались со мной по секретному каналу мультилинии, после чего я взял в консульстве трехнедельный отпуск и вызвал свой корабль в уединенное место неподалеку от Травяного моря. Оттуда я направился к поясу Оорта и, встретившись с разведчиком Бродяг, взял к себе на борт их агента – женщину по имени Андил – и трех техников и совершил посадку севернее Уздечки, в нескольких километрах от Гробниц Времени.

У Бродяг не было нуль-Т. Они проводили свою жизнь в долгих межзвездных перелетах, наблюдая за бешено мчащейся жизнью Сети, которая мелькала перед ними словно кадры пущенной с нормальной скоростью замедленной голосъемки. Их неудержимо влекла загадка времени. Техно-Центр дал Гегемонии порталы нуль-Т и контролировал их работу. Но никому – ни ученому-одиночке, ни коллективу ученых-_л_ю_д_е_й_ – не удалось даже в общих чертах понять принцип действия порталов. Бродяги пытались – и потерпели неудачу. Но даже эта неудача позволила им приблизиться к реальному овладению пространством-временем.

Они поняли природу временных приливов и окружающих Гробницы антиэнтропийных полей. Генерировать такие поля они все еще не умели, но зато придумали, как экранировать их воздействие и даже (пока, правда, лишь на бумаге) вызвать коллапс поля. И тогда Гробницы Времени вместе со всем своим содержимым "остановятся". И откроются. Шрайк сорвется с привязи, удерживавшей его до сих пор в окрестностях Гробниц. А если в них есть еще что-то, это "нечто" тоже окажется на свободе.

Бродяги полагали, что Гробницы Времени – артефакты из их с_о_б_с_т_в_е_н_н_о_г_о_ будущего, а Шрайк – орудие искупления, ожидающее руки, которая должна его направить. Церковь Шрайка видела в этом монстре ангела мщения. Бродяги считали его плодом человеческого гения, посланным назад сквозь время, чтобы освободить человечество от власти Техно-Центра.

Андил и ее техники должны были проверить все на месте и поставить эксперимент.

– Вы включите это устройство прямо сейчас? – спросил я. Мы стояли в тени сооружения, называемого Сфинксом.

– Нет, – ответила Андил. – Это нужно сделать накануне вторжения.

– Но вы говорили, что потребуется не один месяц, чтобы открыть при помощи этой штуки Гробницы.

Андил кивнула. Я впервые заметил, что глаза у нее темно-зеленого цвета. Она была очень высока ростом, и на поверхности ее скафандра проступали тонкие полоски силового экзоскелета.

– Наверное, год, если не больше, – сказала она. – Наше устройство разрушает антиэнтропийное поле очень медленно, но стоит процессу начаться, как он сразу станет необратимым. Поэтому мы не включим его, пока Десять Советов не решат, что вторжение в Сеть необходимо.

– А есть сомнения? – спросил я.

– Этические споры, – ответила Андил. Трое техников в нескольких метрах от нас натягивали маскировочную сеть и настраивали защитное поле. – Межзвездная война приведет к гибели миллионов, возможно, даже миллиардов.

Вторжение Шрайка в Сеть чревато и вовсе непредсказуемыми последствиями.

Но, раз уж мы хотим нанести удар по Техно-Центру, нужно выбирать.

Я снова оглянулся на устройство, а затем окинул взглядом долину Гробниц.

– Значит, если включить эту штуку, – сказал я, – обратной дороги нет?

Шрайк вырвется на волю, а вам, чтобы взять его под контроль, нужно выиграть войну?

Андил мягко улыбнулась:

– Верно.

Тогда я застрелил ее, а вместе с нею и трех техников. Потом отшвырнул принадлежавший еще Сири лазер Штайнера-Джинна, сел на пустой ящик из-под аппаратуры и зарыдал. Через несколько минут я взял себя в руки. С помощью комлога техников я проник в защитное поле, сбросил с устройства маскировочную сеть и включил его.