Гиперион

Философ и математик Бертран Рассел, который жил и умер в том же столетии, что и Гэсс, однажды заметил: "Язык не просто служит для выражения мысли, поделает возможной саму мысль, которая без него не существует". Здесь заключена суть созидательного гения человека: не величественные амбиции цивилизации и не разрушительное оружие, способное мгновенно обратить их в пыль, но лишь _с_л_о_в_а_, которые, подобно атакующим яйцеклетку сперматозоидам, оплодотворяют новые концепции. Можно доказать, что помимо новорожденных сиамских близнецов Слова и Идеи, в космическом хаосе нет, не будет и не может быть ничего _ч_и_с_т_о ч_е_л_о_в_е_ч_е_с_к_о_г_о_. (Да, наша ДНК единственна и неповторима, но столь же уникальна ДНК саламандры. Да, мы возводим всевозможные сооружения, но тем же самым занимаются и другие существа, от бобров до термитов, чьи зубчатые башни мы наблюдаем сейчас слева по борту. Да, мы ткем холст реальности из математических грез, но ведь вся вселенная насквозь пронизана математикой. Нацарапайте кружок, и из него тут же выглянет число "пи". Отправьтесь в другую солнечную систему, и там, под черным бархатом пространства-времени, вас ждут все те же формулы Тихо Браге. Но _г_д_е_ под покровом биологии, геометрии или просто бесчувственного камня вселенная спрятала _с_л_о_в_о_?) Даже обнаруженные нами следы иного разума – истуканы Юпитера-2, Лабиринты, эмпаты Сенешаи на Хевроне, попрыгунчики Дурулиса, Гробницы Времени, сам Шрайк, наконец, – это лишь непонятные предметы и загадочные сооружения, но _я_з_ы_к_а_ там нет. Нет _с_л_о_в_.

Поэт Джон Китс однажды писал своему другу Бейли. "Я не уверен ни в чем, кроме святости сердечных привязанностей и истинности воображения. То, что воображению предстает как Красота, должно быть истиной – неважно, существовала она до этого или нет" [письмо к Бенджамину Бейли: 22 ноября 1817 г., Летерхед].

Китайский поэт Джордж Ву, погибший во время Последней японо-китайской войны, примерно за три века до Хиджры, понимал это, когда диктовал на свой комлог: "Поэты – бездумные акушеры реальности. Они видят не то, что есть, не то, что может быть, но то, что должно наступить". Позже, за неделю до смерти, в последнем послании к своей возлюбленной Ву записал: "Слова – это пули в патронташе истины, и других ей не надо. А поэты – снайперы".

Итак, вы видите – в начале было Слово. И Слово стало плотью в ткани человеческой вселенной. Но только поэт может расширить вселенную, проложив пути к новым реальностям, подобно тому как корабль с двигателем Хоукинга проходит под барьером Эйнштейнова пространства-времени.

Чтобы стать поэтом – _н_а_с_т_о_я_щ_и_м _п_о_э_т_о_м_ – нужно воплотить в себе одном весь род людской. Надеть мантию поэта – значит нести крест Сына Человеческого и терпеть родовые муки Матери – Души Человечества.

Чтобы быть _н_а_с_т_о_я_щ_и_м _п_о_э_т_о_м_, нужно стать Богом.

Я пытался объяснить все это моим друзьям на Небесных Вратах.

– Ссать-орать, – твердил я. – Жопа мудак, черт орать черт. Бля. Пи-пи бля. Черт!

Они качали головами, улыбались и уходили. Великих поэтов редко понимают при жизни.

Желто-коричневые облака изливали на меня кислотные дожди. Я не вылезал из грязи, очищая трубы городской канализации от водорослей-пиявок.

Черпак погиб на втором году моего там пребывания – погиб по дурацкой случайности. Мы работали тогда на первом Канале – вели его к Центральному Отстойнику. Черпак полез на цементируемый отвал, чтобы спасти единственную росшую там серную розу, и тут порода осела. Кити вскоре после этого вышла замуж. Она продолжала подрабатывать своим прежним ремеслом, но навещал я ее все реже и реже. Вскоре после того как зеленое цунами напрочь снесло поселок ассенизаторов. Кити умерла родами. А я продолжал писать стихи.

Вы, конечно же, спросите, как можно заниматься изящной словесностью, когда в запасе у тебя всего девять "правополушарных" слов?

Ответ прост. Я не пользовался словами вообще. Слова в поэзии – не самое главное. Главное – это _п_р_а_в_д_а_. Я имел дело с Ding an Sich [вещь-в-себе (нем.); сейчас в философской литературе принято переводить как "вещь сама по себе"], таинственной субстанцией, скрытой от наших глаз, и сплетал в единое целое смелые гипотезы, аналогии и причинно-следственные связи, подобно инженеру, возводящему композитный каркас небоскреба в эпоху, когда архитекторы еще не помышляют о домах из стекла, пластика и хромалюминиевых сплавов.