Гиперион

Я знал, что Энея была замужем до того, как наши отношения перешли в настоящую любовь, я знал, что она родила ребенка, и это знание постоянно мучило меня, но до сих пор я как-то не задумывался, что ребенок живет где-то в одной вселенной со мной. Ее ребенок. У меня слезы навернулись на глаза.

Где он? Сколько ему лет? – спрашивал я себя, сидя на койке в «кошачьем ящике» Шредингера. Энее только-только исполнилось двадцать три стандартных года, когда она погибла… вернее, была зверски убита Техно-Центром и его марионетками. Она исчезла на год, одиннадцать месяцев, неделю и шесть часов, когда ей исполнилось двадцать. Значит, ребенку уже три года… плюс время, проведенное мной в Шредингеровой камере. Сколько ж это будет? Месяцев восемь? Или десять? Не знаю, но если ребенок еще жив, ему… или ей?.. Господи, я ведь даже не спросил Энею, кто у нее родился – мальчик или девочка, а она ни разу не упоминала об этом. Я был настолько занят собственными терзаниями и уязвленным самолюбием, что даже не подумал об этом спросить. Какой же я был идиот! Значит, ребенку – сыну или дочери Энеи – сейчас около четырех стандартных лет. Он… она?.. ходит… несомненно. Говорит… ну да. Боже мой, да ведь ее дитя уже мыслящее существо – оно говорит, задает вопросы… множество вопросов, если можно судить по моему скудному опыту общения с детьми… постигает мир, учится ходить в походы, удить рыбу, любоваться природой…

Я даже не спросил у Энеи, как зовут ее ребенка. Глаза у меня горели, горло перехватывало от стыда. Впрочем, она ведь не проявляла особого желания говорить об этом периоде своей жизни, а я не расспрашивал, убеждая себя, что просто не хочу расстраивать ее и докучать вопросами, она будет чувствовать себя виноватой, а я буду чувствовать себя кровожадным чудовищем. Но Энея говорила о муже и о ребенке, не испытывая ни малейшего чувства вины. Если быть честным, то, наверное, именно поэтому меня охватило такое бешенство и такая беспомощность. Но, как ни странно, это не помешало нашей близости и нашей любви – как там было в том послании, которое я обнаружил на экране, – «Любви, о которой поэты будут слагать песни». Именно так. То, что я знал о ее муже и ребенке, ничуть не помешало нам любить друг друга так, словно мы оба никогда еще никого не любили.

А может, она действительно не любила никого, кроме меня? Я всегда объяснял ее брак порывом внезапной страсти, но теперь взглянул на это по-другому. Кто отец ребенка? В послании Энеи говорилось, что она любила меня и в прошлом, и в будущем, и в себе я открыл те же чувства – я словно любил ее всегда, любовь только таилась в глубине моего сердца и ждала своего часа. А что, если брак Энеи состоялся не по любви, не по страсти, а… по расчету? Нет, не то. По необходимости.

Ведь было же предсказано – тамплиерами, Бродягами, Церковью Последнего Искупления и другими, – что мать Энеи Ламия Брон зачнет и родит дочь, Ту-Кто-Учит – Энею. Согласно «Песням» старого поэта, в тот день, когда второй кибрид Джона Китса умер физической смертью и Ламия Брон пробилась в храм Шрайка искать убежища, жрецы Шрайка возгласили: «Благословенна будь Мать Нашего Спасения, благословенно будь Орудие нашего Искупления» – спасением же была сама Энея.

Что, если Энее было предначертано родить ребенка, дабы продолжить эту цепочку пророков… мессий? Конечно, я не слышал ни одного такого пророчества, но месяц за месяцем описывая жизнь Энеи, я установил однозначно: Рауль Эндимион – тупица и тугодум, до которого все доходит, как до жирафа. Быть может, о новой Той-Кто-Учит пророчеств было ничуть не меньше, чем о самой Энее. А может, ее ребенок несет человечеству совершенно иные дары и откровения.

Очевидно, не мне суждено быть отцом второго мессии. Союз второго кибрида Джона Китса, по собственному признанию Энеи, стал великим примирением между лучшими индивидуумами Техно-Центра и человечеством. Потребовались способности и восприятие и людей, и ИскИнов, чтобы создать гибридную способность заглядывать прямо в Связующую Бездну… чтобы человечество наконец-то научилось языку мертвых и языку живых. Эту способность еще называют эмпатией, и, пожалуй, Энею логичнее всего назвать «Дитя Эмпатии».

Кто же мог стать отцом ее ребенка?

Ответ ослепил меня как молния, оглушил как раскат грома. Его логичность настолько меня потрясла, что я на миг уверился: детектор, отщелкивающий время в энергетических стенах моей темницы, засек нужную частицу, и цианид уже впрыснут в систему регенерации воздуха. Какая горькая ирония – разгадать загадку и в ту же секунду погибнуть!