Гиперион

Сол Вайнтрауб замыкал группу. Рахиль лежала в переносной люльке на груди отца, заботливо укрытая его накидкой. Ученый что-то напевал ей, но ветер уносил слова.

Через сорок минут они подошли к мертвому городу. Мрамор и гранит сверкали, озаренные вспышками взрывов. На фоне светлеющего неба уже проступили вершины гор, но Башня по-прежнему тонула в темноте. Паломники пересекли неглубокую песчаную впадину, поднялись на пологий холм, и внезапно перед ними открылась нижняя часть долины с Гробницами Времени. Консул разглядел вдали крылья Сфинкса и мерцание нефрита.

Грохот и треск, раздавшиеся где-то позади, заставили его испуганно обернуться.

– Началось? – спросила Ламия. – Бомбардировка?

– Да нет же, – невозмутимо ответил Кассад и указал рукой на небосвод над горными вершинами, где звезды затянуло мглой. Там сверкнула молния, осветившая ледники и глетчеры. – Это всего лишь гроза.

И они вновь зашагали по багрово-красным пескам. Консул вдруг понял, что все это время непроизвольно кого-то высматривает в долине возле Гробниц. Он был абсолютно уверен, что их там поджидает… Он.

– Смотрите-ка, – шепот Ламии Брон был еле слышен сквозь завывания ветра.

Гробницы Времени светились. Именно это свечение Консул и принял за отблески взрывов космической битвы. У каждой из Гробниц был свой оттенок, и каждая была отлично видна, проступая все ярче и ярче на фоне темной долины. В воздухе пахло озоном.

– Это обычное явление? – дрогнувшим голосом спросил отец Хойт.

Консул покачал головой:

– Никогда не слышал ни о чем подобном.

– Рахиль тоже никогда не говорила, что Гробницы могут светиться, – поддержал его Сол Вайнтрауб, и паломники снова зашагали по сыпучим пескам. Ученый продолжал напевать прерванную было песенку.

У входа в долину они остановились. Мягкий песок сменился каменистым грунтом, а дальше, в низине, через которую пролегал путь к светящимся Гробницам, сгустились черные тени. Все топтались на месте. Все молчали. Консул чувствовал, как бешено колотится его сердце. Но сильней, чем страх, сильней, чем ожидание встречи с тем, что там, внизу, было объявшее его глубокое уныние, словно бы принесенное ветром, – леденящий душу страх, такой давящий, что хотелось бросить все и бегом бежать назад, к песчаным дюнам.

Консул повернулся к Вайнтраубу:

– Что за песенку вы поете дочке?

Сол с трудом выдавил улыбку и поскреб свою коротенькую бородку.

– Это из древнего плоского фильма. Он был снят еще до Хиджры. Какой там до Хиджры – до всего на свете.

– Спойте ее нам, – попросила Ламия Брон, поняв, что задумал Консул. Ее лицо побледнело.

Вайнтрауб запел – сначала еле слышно, но мелодия каким-то образом расшевелила всех. Отец Хойт развернул балалайку и начал подыгрывать – все более и более уверенно.

Ламия Брон рассмеялась, а Мартин Силен с ужасом воскликнул:

– Бог ты мой, я ведь пел эту песенку в детстве. Седая старина.

– Но кто же волшебник? – спросил полковник; его усиленный шлемофоном голос заставил всех улыбнуться.

– И что такое Оз? – спросила Ламия.

– И кто же все-таки отправился повидать этого волшебника? – усмехнулся Консул, ощущая как понемногу ослабевает сковавший его необъяснимый страх.

Сол Вайнтрауб остановился и попробовал пересказать фабулу старой ленты, давно превратившейся в прах.

– Не надо, – вдруг сказала Ламия. – Расскажете потом. Лучше спойте еще раз.

Грозовая туча приближалась к пустошам, тогда как горы давно уже поглотила тьма. Небо продолжало кровоточить, но горизонт на востоке немного побледнел. Слева от них белел мертвый город – словно пустыня скалила зубы.

Ламия снова шла впереди. Сол Вайнтрауб запел громче, и Рахиль зашевелила ручонками от удовольствия. Ленар Хойт откинул назад накидку, чтобы она не мешала играть. Мартин Силен отшвырнул пустую бутылку далеко в пески и начал подпевать удивительно сильными приятным голосом.

Федман Кассад поднял забрало, забросил винтовку за спину и присоединился к хору. Консул тоже начал было петь, потом подумал, что слова уж очень глупы, расхохотался – и снова запел.

Там, где начиналась тьма, дорога расширилась. Консул пошел вправо, Кассад присоединился к нему, Сол Вайнтрауб встал посередине. Теперь все шестеро шли бок о бок. Ламия Брон взяла за руку Силена, другую руку протянула Вайнтраубу.

Продолжая петь и не оглядываясь, паломники спустились по склону и двинулись к Гробницам Времени.