Гиперион. Книги 1-5

– Во времена Гегемонии, – продолжила Энея, и ее веко затрепетало как бабочка от мучительного усилия сосредоточиться и не потерять голос, – Центр решил, что было бы благоразумнее рассредоточить свои физические компоненты: матрицы пузырьковой памяти отправить глубоко под землю на девяти планетах-лабиринтах, серверы мультилиний – на орбитальные промышленные комплексы вокруг ТКЦ, ИскИнов – странствовать по частотам связи нуль-порталов, а мегасферу, соединяющую все это воедино, поместить в разломах Связующей Бездны, образованных нуль-порталами.

Альбедо скрестил руки на груди и процедил сквозь зубы:

– Да вы никак бредите?!

– Но после Падения, – не сдавалась Энея, – Центр забеспокоился. Атака Мейны Гладстон на порталы заставила вас задуматься, хотя урон, нанесенный вашей мегасфере, был не столь уж велик. Вы решили рассредоточиться еще больше. Умножить число ИскИнов, миниатюризировать элементы памяти и непосредственно паразитировать на человеческих нервных сетях…

Альбедо повернулся к ней спиной и дал знак ближайшей Немез.

– Она бредит. Зашей ей рот.

– Нет! – приказал кардинал Лурдзамийский. Глаза его горели пристальным вниманием. – Не трогать, пока я не прикажу!

Немез по правую руку от Энеи уже взяла иголку и моток суровых ниток. Теперь бледная темноволосая женщина остановилась и взглянула на Альбедо в ожидании инструкций.

– Подожди, – велел советник.

– Вы хотели перейти к более непосредственному нейропаразитизму, – продолжила Энея. – И теперь миллиарды ИскИнов Центра – каждый! – преобразован в отдельную матрицу-крестоформ и присосался непосредственно к человеку-носителю. Каждый из индивидуумов Центра имеет сейчас собственного носителя и может распоряжаться его жизнью и смертью по собственному усмотрению. Вы по-прежнему подключены к старым инфосферам, вы подключены к новым мегасферным узлам двигателей Гидеона, но вы упиваетесь предельной близостью к источнику питания…

Запрокинув голову, Альбедо расхохотался, демонстрируя идеально ровные зубы. Потом, обернувшись к трем голограммам, развел руками.

– Замечательная забава! – Он все еще смеялся. – Вы затеяли все это, чтобы допросить ее, – он обвел холеной рукой интерьер каземата и указал на железную крестовину, на которой распяли Энею, – а в результате слушаете фантазии какой-то девчонки. Чушь несусветная! Но восхитительно забавная.

Кардинал Мустафа, кардинал Лурдзамийский и монсеньор Одди чутко внимали словам советника Альбедо, но голографические пальцы каждого касались голографической груди.

Изображение кардинала Лурдзамийского встало с кресла и прошествовало к краю решетки. Иллюзия присутствия была настолько безупречна, что слышался даже негромкий шелест наперсного креста, покачивающегося на перевитом золотой нитью алом шелковом шнурке. Чтобы отвлечься от боли, пульсирующей в искалеченных руках, Энея сосредоточила внимание на покачивающемся кресте и чистом шелковом шнурке. Чувствуя, как яд словно метастазы разрастающегося крестоформа потихоньку распространяется по всему телу, она усмехнулась. Что бы они тут ни учинили, клетки ее тела и крови никогда не примут крестоформ.

– Все это любопытно, но несущественно, дитя мое. – Кардинал Лурдзамийский брезгливо ткнул короткими, толстыми пальцами в направлении ее ран и наготы. – А вот это слишком неприятно. – Склонившись поближе, он впился в нее проницательным взглядом своих поросячьих глазок. – И вовсе не обязательно. Расскажите советнику то, что он желает узнать.

Вскинув голову, Энея посмотрела ему прямо в глаза:

– Как телепортироваться без портала?

– Да-да, – облизнул тонкие губы кардинал Лурдзамийский.

– Очень просто, ваше преосвященство, – улыбнулась Энея. – Вам всего лишь надо вернуться за парту, научиться понимать язык мертвых и язык живых и научиться слушать музыку сфер… а потом причаститься моей крови или крови одного из моих последователей.

Кардинал Лурдзамийский отшатнулся как от пощечины, выставив перед собой, словно щит, наперсный крест.

– Ересь! – взревел он. – Jesus Christus est primogenitus mortuorum; ipsi gloria et imperium in saecula saeculorum![121]

– Иисус Христос действительно воскрес из мертвых, – мягко сказала Энея, щурясь от ярких бликов, отбрасываемых крестом. – И вы просто обязаны славить его. И конечно, ему принадлежит царство, если вы того пожелаете. Но в его намерения вовсе не входило, чтобы умерших оживляли, как лабораторных крыс, по прихоти мыслящих машин…

– Немез! – закричал Альбедо. На сей раз никто не стал его останавливать. Немез неспешно подошла к решетке, отрастила пятисантиметровые когти и располосовала щеки Энеи от глаз до подбородка, обнажив кости скул моей любимой. Испустив долгий, мучительный стон, Энея без сил обвисла на крестовине. Немез склонилась к ней, оскалив в ухмылке острые зубы. От ее дыхания несло тухлятиной.

– Отгрызи ей нос и веки, – приказал Альбедо. – И помедленнее.

– Нет! – Мустафа вскочил на ноги и бросился вперед, пытаясь остановить Немез. Бесплотные голографические руки прошли сквозь вполне материальное тело киборга.

– Минуточку. – Советник Альбедо поднял палец, и Немез замерла.