Гиперион. Падение Гипериона

Отец Дюре кивнул и переменил позу, чтобы лучше видеть великана-тамплиера. Единственным источником света, помимо звезд и лун, были тусклые люм-шары на ветвях под платформой.

– Но ведь вы сами вызвали эту войну. Именно вы помогли Церкви Шрайка ее развязать.

– Нет, Дюре. Дело не в войне. Братство ведало, что ему суждено участвовать в Великих Переменах.

– А что это такое?

– Суть Великих Перемен в том, что человечество отныне будет играть роль, предначертанную ему естественным порядком Вселенной. До сих пор оно было раковой опухолью в ее теле.

– Раковой?

– Это такая древняя болезнь, при которой…

– Да-да, – перебил его Дюре, – я знаю, что такое рак. Но при чем здесь он? Что общего между раком и человечеством?

В негромком и выразительном голосе Сека Хардина появилась не свойственная ему горячность.

– Мы расползлись по всей галактике, как раковые клетки по живому организму. Размножаемся, не задумываясь о бесчисленных живых существах, которые гибнут или хиреют в биологических тупиках, дабы мы плодились и благоденствовали. Безжалостно истребляем своих конкурентов по разуму…

– Кого, например?

– Хотя бы эмпатов Сенешаи на Хевроне. Или болотных кентавров Сада. Вдумайтесь, Дюре: всю экосистему Гардена разрушили до основания, чтобы несколько тысяч людей-колонистов наслаждались комфортом на планете, где до них процветали миллионы местных живых организмов!

Дюре потер лоб.

– Что делать! Такова цена, которую приходится платить за терраформирование планет.

– Вихрь терраформированию не подвергался, – страстно парировал тамплиер, – а юпитерианские животные тем не менее были истреблены. Охотниками.

– Никто, однако, не доказал, что цеппелины разумны, – возразил Дюре, чувствуя несостоятельность собственных доводов.

– Они пели, – с горечью сказал тамплиер. – Разделенные тысячами километров атмосферы, они общались друг с другом песнями, исполненными смысла, любви и печали. А их выслеживали и убивали, как белых китов на Старой Земле.

Дюре скрестил руки на груди:

– Вы совершенно правы – мы виноваты. Но разве нельзя искупить вину как-нибудь иначе? Разве обязательно поддерживать бесчеловечную философию культа Шрайка… или эту войну?

Капюшон тамплиера качнулся из стороны в сторону.

– Нет! Будь это обычные людские прегрешения, иной путь к искуплению был бы возможен. Но это не просто болезнь – это безумие, погубившее множество видов и рас, опустошившее целые миры… И порождено оно греховным симбиозом.

– Симбиозом?

– Человечества и Техно-Центра, – бросил Сек Хардин, поразив Дюре резким, не свойственным тамплиерам тоном. – Человек и его механический разум. Кто тут на ком паразитирует? Сами симбионты запутались в своих отношениях. Но это смертный грех. Это козни Анти-Природы. И даже хуже, Дюре, – это эволюционный тупик.

Иезуит встал и отошел к балюстраде, окинув взглядом сумрачные древесные кроны, парящие в ночи, подобно флотилии облаков.

– Неужели из этого тупика нет другого выхода? Только Шрайк и всегалактическая война?

– Шрайк не более чем катализатор, – живо откликнулся Хардин. – Очистительный огонь, возрождающий чахлый, больной лес. Грядут трудные времена, но они вызовут новый виток развития, новую жизнь, очищение всех видов… и не где-то вдали, а здесь, в доме человечества.

– «Трудные времена», – задумчиво повторил Дюре. – И ваше Братство готово лицезреть гибель миллиардов в процессе этой… прополки?

Тамплиер сжал кулаки.

– Этого не случится! Шрайк – лишь предупреждение. Наши братья Бродяги стремятся взять под контроль Гиперион и Шрайка только на время, необходимое для нанесения удара по Техно-Центру. Это будет хирургическая операция: уничтожение симбионта и возрождение человечества в новом качестве – партнера Природы в священном круговороте жизни.

Дюре вздохнул.

– Если бы знать, где находится Техно-Центр. Как можно нанести удар по тому, чего никто никогда не видел?

– Можно, – ответил Истинный Глас Мирового Древа, но уже без прежней уверенности.

– Значит, вторжение на Рощу Богов – одно из условий соглашения? – помолчав, спросил священник.

Теперь уже тамплиер вскочил и начал прохаживаться от стола к балюстраде и обратно.

– Вторжения не будет. Именно потому я и задержал вас: чтобы вы увидели все собственными глазами и рассказали Гегемонии.

– Если вторжения не будет, Гегемония и без меня об этом узнает, – озадаченно сказал Дюре.

– Да, но там не поймут, почему Бродяги пощадили наш мир. Вы должны передать им эту весть и истолковать ее.

– К черту… – невольно вырвалось у отца Дюре. – Я устал быть всеобщим посыльным. Откуда у вас эти сведения? Например, о пришествии Шрайка и причинах войны?

– Пророчества… – начал Сек Хардин.

Дюре ударил кулаком по перилам. Как втолковать тамплиеру, что все они – игрушки в руках существа, способного манипулировать самим временем или как минимум служащего силе, которая на такое способна?

– Вы увидите… – снова начал тамплиер, и, словно в подтверждение его слов, по планете прокатился глухой ропот. Казалось, миллионы ее обитателей вздохнули все разом, сорвавшись на негромкий стон.