Гиперион

В Системе это правило признавали. Не желая, чтобы его семья жила в вечном окружении репортеров, Сол перешел в наступление. Он стал сам организовывать интервью с наиболее популярными программами кабельной нуль-Т-сети, принимал участие в дискуссиях Альтинга, лично посетил заседание медицинского конклава на Конкурсе. За десять стандартных месяцев он попросил помощи для Рахили у восьмидесяти планет.

Предложения хлынули потоком из десятков тысяч источников, но этими источниками в основном были экстрасенсы, целители, всевозможные изобретатели, а также маленькие лаборатории и исследователи-одиночки, которые предлагали свои услуги в обмен на рекламу. Служители культа Шрайка и иные религиозные фанатики утверждали, что Рахиль наказана по заслугам. Поступали запросы от различных рекламных агентств, желающих использовать Рахиль в своих кампаниях, предложения от агентов, набивавшихся в посредники, письма с выражениями сочувствия от простых людей (нередко в них были вложены кредитные чипы), полные скептицизма отклики ученых, предложения от голопродюсеров и книжных издательств, жаждущих получить исключительные права на создание книг и фильмов о жизни Рахили, а также уйма предложений о покупке недвижимости.

Рейхсуниверситет нанял команду экспертов для отбора предложений, в которых могло оказаться рациональное зерно. Большая часть оказалась сущей ерундой. Несколько гипотез были серьезно изучены. Но, в конце концов выяснилось, что все мало-мальски серьезные способы обследования и лечения уже опробованы Рейхсом.

И лишь одна мультиграмма привлекла внимание Сола. Ее прислал председатель кибуца Кфар-Шалом на Хевроне. Она гласила:

ЕСЛИ СТАНЕТ НЕВМОГОТУ, ПРИЕЗЖАЙТЕ.

Невмоготу стало очень скоро. После первых месяцев шумной гласности осаду, казалось, сняли, но, как выяснилось, то была лишь прелюдия ко второму акту. Сол превратился в постоянного героя бульварных факс-газетенок, окрестивших его «Вечным жидом», отчаявшимся отцом, блуждающим повсюду в надежде вылечить свое дитя от экзотической болезни – настоящая издевка, зная стойкую нелюбовь Сола к путешествиям. Сара неизменно именовалась «отчаявшейся матерью». Рахиль была обычно «обреченным ребенком», а один вдохновенный писака назвал ее «Невинной Жертвой Проклятия Гробниц Времени». Нельзя было выйти из дома, чтобы не наткнуться на репортера или голографиста, прячущегося за деревом.

Мало-помалу Кроуфорд обнаружил, что на несчастье семьи Вайнтраубов можно делать деньги. Сначала город вел себя сдержанно, но когда предприниматели из Буссард-Сити раскинули по всему Кроуфорду киоски по продаже сувениров, теннисок, инфочипов и наводнили его туристами, которых с каждым днем становилось все больше, местные бизнесмены сначала возмутились, затем заколебались, а потом пришли к единодушному мнению, что уж если дело ставится на коммерческую основу, то прибыль не должна доставаться чужакам.

После четырехсот тридцати восьми лет сравнительного уединения Кроуфорд обзавелся собственным нуль-Т-терминалом. Приехавшим больше не надо было тратить двадцать минут на полет из Буссард-Сити. Их толпы росли.

В день отъезда шел сильный дождь, и улицы были пусты. Рахиль не плакала, только смотрела на всех широко раскрытыми глазами. Через десять дней ей исполнялось шесть лет.

– Папа, почему мы должны переезжать? – еле слышно спросила она.

– Так уж получилось, моя милая.

– Но почему?

– Да потому, что нужно, моя маленькая. Тебе понравится на Хевроне. Там много парков.

– Но почему вы раньше мне не говорили, что мы переезжаем?

– Говорили, моя родная. Ты просто забыла.

– А что же будет с Грэмом и со всеми Грэмами, и с дядей Ричардом, и с тетей Тетой, и с дядей Саулом, и вообще со всеми?

– Они будут приезжать к нам в гости.

– А Ники, Линна и все мои друзья?

Сол отвернулся и молча понес в магнитоплан последнюю коробку с вещами. Дом был продан и пуст; часть мебели тоже продали, а остальную отправили на Хеврон. Последнюю неделю люди шли сюда сплошным потоком – родственники, старые друзья, сослуживцы из колледжа и даже кое-кто из медицинской бригады Рейхса, работавшей с Рахилью в течение восемнадцати лет. Сейчас улица была пуста. Струи дождя обрушивались на прозрачный купол ТМП и причудливыми ручейками стекали вниз. Забравшись внутрь, все трое на мгновение застыли, глядя на покинутый дом. В кабине пахло влажной шерстью и мокрыми волосами.

Рахиль прижала к груди плюшевого мишку, которого Сара разыскала на чердаке полгода назад, и очень серьезно произнесла:

– Это нечестно.

– Да, это нечестно, – согласился Сол.

Хеврон – мир пустынь. Четыре века терраформирования сделали атмосферу пригодной для дыхания и превратили несколько миллионов акров песка в пахотную землю. Существа, которые обитали там раньше, были небольшими, выносливыми и необычайно осторожными; точно такими же были существа, завезенные сюда со Старой Земли, в том числе и люди.