Гиперион

Меня разбудил тусклый красноватый свет и звук капающей воды. Воняло помойкой, плесенью и озоном – очевидно, рядом проходили открытые волоконно-оптические кабели. Я приоткрыла один глаз.

Мы находились в низком помещении, больше похожем на пещеру, чем на комнату. С растрескавшегося потолка свисали кабели. На покрытом слизью кафельном полу стояли лужи. Красноватый свет шел откуда-то снаружи – по-видимому, из технической шахты или автотуннеля. Я тихо застонала. Джонни был рядом. Он поднялся с импровизированного ложа, которое соорудил из одеял, и направился ко мне. На лице у него я заметила, по крайней мере, одну свежую царапину, и все оно было перемазано чем-то черным – то ли смазкой, то ли просто грязью.

– Где мы?

Он погладил меня по щеке, а другой рукой обнял за плечи и помог сесть. Эта конура закачалась у меня перед глазами, и я с трудом подавила позыв к рвоте. Джонни подал мне пластмассовый стаканчик и помог напиться.

– Улей Дрегс, – сказал он.

Хотя я и не совсем пришла в себя, но сразу все поняла. Дрегс – это пожалуй, самая глубокая яма на Лузусе, ничейная территория. В здешних норах и туннелях нелегально проживает чуть ли не половина всей швали Гегемонии. Именно здесь, в Дрегсе, меня несколько лет назад подстрелили. С тех пор мой левый бок украшает широкий шрам от лазерного ожога.

Я вернула стаканчик Джонни и попросила еще воды. Он направился к стоявшему в углу стальному термосу, а я полезла в карман и запаниковала – отцовского пистолета не было на месте! Потом я разглядела, что пистолет торчит у Джонни за поясом, тут же успокоилась и с жадностью осушила второй стакан.

– Что с ВВ? – спросила я в отчаянной надежде, что случившееся – лишь ужасная галлюцинация.

Джонни молча покачал головой.

– Такой защиты никто не ожидал. ВВ блестяще преодолел периферию, но оказался бессилен перед омега-фагами Техно-Центра. Эхо сражения слышала чуть ли не половина операторов. ВВ уже сейчас – легенда.

– Обалдеть! – Я неудержимо расхохоталась, и смех мой был подозрительно похож на плач. – Легенда! ВВ погиб – понимаешь ты это или нет? Из-за какой-то ерунды!

Джонни крепко обнял меня.

– Нет, Ламия, не из-за ерунды. Он осуществил захват. И успел передать эти данные мне.

Я сумела сесть прямо и посмотрела на Джонни. Внешне он казался прежним – те же кроткие глаза, те же волосы, тот же голос. Но что-то неуловимо изменилось, стало другим, более глубоким. Более… человеческим?

– Ты… ты превратился…

– В человека? – Джон Китс улыбнулся мне. – Да, Ламия. Или стал настолько близок к человеку, насколько это вообще возможно для существа, рожденного в Техно-Центре.

– Но ты помнишь меня, ВВ – все, что случилось?

– Да. И еще помню, как впервые прочел Гомера в переводе Чапмена. И глаза моего брата Тома, когда по ночам он исходил кровью. И голос Северна, когда он утешал меня, а я был слишком слаб, чтобы посмотреть в глаза судьбе. И нашу ночь на Пьяцца ди Спанья, когда я коснулся твоих губ и вообразил, что целую Фанни. Я все помню, Ламия.

В первую секунду я испытала растерянность, потом боль… Но вот он коснулся ладонью моей щеки, он прикоснулся ко мне, и я поняла: для него нет никого, кроме меня. Я закрыла глаза.

– Почему мы здесь? – прошептала я, уткнувшись в его рубашку.

– Я не рискнул воспользоваться нуль-Т еще раз. Техно-Центр сразу выследил бы нас. Сначала я хотел отправиться в космопорт, но ты была в таком состоянии… какие уж тут путешествия. Я выбрал Дрегс.

Я кивнула.

– Они наверняка попытаются убить тебя.

– Да.

– А местная полиция тоже нас ищет? Полиция Гегемонии? Транспортная?

– Нет, не думаю. Кроме двух шаек герильеров и нескольких здешних громил никто за нами не гнался.

Я открыла глаза:

– Ну-ка, и что стряслось с этими герильерами? (Надо сказать, в Сети есть головорезы и наемные убийцы куда страшнее герильеров, но я с ними никогда не сталкивалась.)

Джонни отсалютовал мне отцовским пистолетом и улыбнулся.

– После ВВ ничего не помню, – сказала я.

– Один фаг ранил тебя рикошетом. Идти ты могла, но на площади на нас все пялились.

– Представляю. Расскажи мне, что удалось обнаружить ВВ. Почему Техно-Центр интересуется Гиперионом?

– Сначала поешь, – сказал Джонни – Ты была без сознания двадцать восемь часов.

С потолка капало. Под этой капелью он пошел в дальний конец пещеры и вернулся с саморазогревающимся пакетом. Голофанатики только этими концентратами и питаются: обезвоженная и подогретая клонированная говядина; картошка, никогда не видевшая настоящей земли; морковь, похожая на глубоководных моллюсков. Но никогда раньше еда не казалась мне такой вкусной.

– Отлично, – сказала я – А теперь рассказывай.