Гиперпанк Безза… Книга вторая

И вот оно это пять, с натянутой и одновременно растянутой буквализацией, – пя-я-я-ть-ь, – прозвучавшее в сомнамбулической очерченности воспалённого сознания Алекса, на мгновение замершего в одном положении, давая дойти импульсу полученного сигнала до своего сознания, а как только он там до чего-то важного доходит, то тут-то его тетива натянутости нервов в одно разрывающее пространство реальности вокруг мгновение выстреливает, и Алекс, оглушённый, теряется в себе, уйдя в сторону от своего сознательного состояния.

Глава 5

Поиски и находки

– Видимо это всё-таки судьба. – Пробормотал себе в нос Алекс, приходя в себя постепенно под пристальным присмотром со стороны Валькирии, выступившей первым планом его только что открывшейся реальности, как только он открыл себя и свои глаза во вне.

– Да ты увлекающийся человек. – Усмехнулась Валькирия, глядя на Алекса. А Алекс и не поймёт с чего она так решила, вот он и спрашивает её. – И почему?

– Если за что-то возьмёшься, то с головой, до беспамятства в это дело уходишь. – А вот такое, ироничное к тому же объяснение Валькирии, Алексу совсем не нравится, и он готов был ей возражать, если бы не заметил чёрные очки на контейнере рядом с Валькирией, а затем не вспомнил, что его привело к такой ситуации. И это всё рождает в нём другой вопрос. – И что, получилось? – с лёгкой дрожью в сердце, спрашивает Алекс, а сам весь во внимании к интонации голоса Валькирии, который точно не соврёт, тогда как Валькирия обязательно захочет смягчить углы его отныне новой личностной и лицевой реальности.

А Валькирия, что за человек такой не передать словами своеобразный, без всякого нажима на интонацию своего голоса говорит, что да, получилось. И такая её нейтральность вгоняет в ещё больший испуг Алекса, даже теперь от страха не собирающийся себя в лице ощупывать на предмет осязаемого себя понимания. Хотя он и понимает, что это глупо, раз преобразователь твоей личностной объективной реальности не материализует в тебе новую личность, а он создаёт объективизм твоей новой сознательности, которая и образует поверх твоего материального и материалистического я новую оболочку значимости.

– И как мой личностный рост? – пытаясь шутить, всё же спрашивает Алекс, собравшись с силами.

Валькирия же, решив его помучить, сразу не отвечает, а придвинувшись к нему самую малость, давай оценочно в него вглядываться. Что в другое время вызвало бы в Алексе подъём чувств и воодушевления, но сейчас она всматривается только отчасти в него, а так-то она разглядывает в нём этого подлеца Сигиндапала Раму. Теперь-то Алексом понимается вся коварная и вероломная сущность этого Рамы. Кто посредством него решил добиться благосклонности Валькирии. Кого теперь можно будет под благовидным предлогом в любой момент в свою сторону дёргать и требовать от неё к себе, глаза в глаза, внимания. – Мол, посмотри на меня Валькирия, что-то мне не даёт покоя мой левый глаза, как мне кажется, то он запал. – С вот таким нахальством начнёт домогаться Валькирии в его лице этот подлый и любвеобильный Рама, а Алекс и ничего поделать не сможет, когда и ему тоже будет приятно такое внимание к себе со стороны Валькирии, хоть она и будет в нём видеть этого Раму. Кто ставит для себя стратегическую цель стать незаменимым лицом для Валькирии.

А та наивная, и не подозревая всей глубины подлости этого Рамы, конечно, откликнется на его призыв помощи, и посмотрит ему в глаза, а так-то в глаза Алексу. Здесь она задержится во внимании к глазам всё же Алекса, а не этого подлеца Рамы, так подавляющего успешно Алекса, и видимо ничего не понимая и не видя, спросит Раму. – Я ничего не вижу. Как он у тебя запал?

– На тебя, свет моей души и ясность моего сознания он запал, и готов в один момент вспыхнуть от одной искры твоей очаровательной улыбки. – Вот такую коварность и просто подлость скажет прямо в лицо Валькирии Рама, вдруг перехватив в свои руки ручки Валькирии.

А Валькирия, сама наивность и простодушие, за всеми этими словами одной лести Рамы, которые для неё были в новинку (никто не решался ей такое говорить, видя её неприступность, а это гад, Рама, не боясь получить по физиономии, – получит если что Алекс, – всё это и сказал), однозначно пребывая не в себе и забывшись, не отбирает свои руки и позволяет этому Раме держать их в своих руках и тем самым питать себя надеждами на нечто большее. А Алекс, запертый своим условностями нахождения в пределах внутреннего Рамы, как бы не бесился и не был не в себе, ничего не может противопоставить Раме и его выходкам в сторону Валькирии.