Гипнотизер

Расстроенная Диса открыла дверь. На ней были только лифчик и колготки.

– Я рассчитывала, что ты опоздаешь, – объяснила она.

– А я вот пришел пораньше, – сказал Йона и легко поцеловал ее в щеку.

– Зайди, пожалуйста, и закрой дверь, пока соседи не рассмотрели мои колготки.

В уютной прихожей пахло едой. Комиссар задел головой бахрому розового абажура.

– Я приготовила морской язык с картошкой, – сообщила Диса.

– С топленым маслом?

– И с грибами, петрушкой и мясным соусом.

– Прекрасно.

В квартире все было стареньким, но милым. Всего две комнаты и кухня – зато с высоким потолком. Большие окна выходят на Карлаплан, тиковые рамы, потолок из лакированных деревянных панелей, идеально подметенный пол.

Йона прошел за Дисой в спальню. Остановился, пытаясь понять, что же он видел в палате Юсефа. На незастеленной кровати лежал работающий ноутбук. Диса разбросала кругом книги и листы бумаги.

Комиссар сел в кресло и стал ждать, когда она оденется до конца. Она молча повернулась к нему спиной, и он застегнул молнию на простом узком платье.

Йона глянул в открытую книгу и увидел черно-белое изображение карты. В глубине фотографии улыбались археологи, одетые как в сороковые годы. Они словно собирались начать раскопки – выставили пятьдесят флажков, разметив площадку.

– Это захоронения, – тихо сказала Диса. – Флажками обозначаются места захоронений. Того, кто раскопал это место, звали Ханнес Мюллер. Умер совсем недавно, но сто лет ему точно было. Все время в институте. Был похож на милейшую старую черепаху…

Она стояла перед высоким зеркалом, заплетая гладкие волосы в две тонкие косички. Обернулась, посмотрела на него.

– Ну как?

– Прекрасно, – ласково сказал Йона.

– Да, – печально ответила она. – Как твоя мама?

Йона поймал ее руку и прошептал:

– Хорошо. Передает тебе привет.

– Как мило. Что она сказала?

– Что ты не сумеешь заботиться обо мне.

– Не сумею, – мрачно согласилась Диса. – Мама, конечно, права.

Она медленно запустила пальцы в его густые встрепанные волосы. Посмотрела на него, неожиданно улыбнулась, выключила ноутбук и поставила его на бюро.

– А известно ли тебе, что в дохристианские времена младенцы не считались полноценными людьми, пока их не поднесут к груди? В те времена можно было после родов бросить младенца в лесу.

– Другие решали, быть ли человеку человеком, – медленно проговорил Йона.

Диса открыла гардероб, вытащила обувную коробку и достала темно-коричневые босоножки с мягкими ремешками, на изящных деревянных каблуках.

– Новые? – спросил Йона.

– Серджио Росси. Сама себе подарила. У меня же такая негламурная работа. Целыми днями роюсь в глине.

– Ты все еще в Сигтуне[10]?

– Да.

– Что-нибудь нашли?

– Расскажу, когда сядем за стол.

Йона показал на босоножки:

– Симпатичные, – и поднялся с кресла.

Диса отвернулась и ехидно улыбнулась через плечо:

– К сожалению, у них вряд ли есть твой размер.

Йона вдруг прислонился к стене:

– Подожди…

Диса вопросительно посмотрела на него.

– Я пошутила, – объяснила она.

– Нет, его ноги…

Йона прошел мимо нее в коридор, достал из куртки телефон, позвонил в центр связи и велел срочно отправить подкрепление в больницу, к Сунессону.

– Да что случилось? – спросила Диса.

– Его ноги. Они были совершенно грязные. Мне сказали, что он не может пошевелиться, но он выходил из палаты. Он выходил из палаты и где-то бродил.

Комиссар набрал номер Сунессона. Когда никто не ответил, он накинул куртку, шепнул “извини”, выскочил из квартиры и помчался вниз по лестнице.

Примерно в те минуты, когда Йона звонил в дверь Дисы, Юсеф Эк сидел на своей койке.

Прошлой ночью он убедился, что может ходить. Соскользнув на пол, он был вынужден какое-то время постоять неподвижно, держась за спинку кровати. Боль от множества ран обожгла его, словно кипящим маслом, от рези в печени на мгновение потемнело в глазах – но ходить он мог. Выдернул шланги капельницы и дренажного аппарата, проверил, что лежит в шкафчике с медицинскими материалами, и снова улегся.

Прошло полчаса после того, как ночная сестра заглянула пожелать спокойной ночи. В коридоре было почти тихо. Юсеф осторожно вытянул катетер из запястья, ощутил, как засосало в шланге, когда он вышел из тела. Тонкий ручеек крови протек на колени.

Вставая с постели, Юсеф не ощутил особенной боли. Мальчик подошел к шкафчику с материалами, нашел компрессы, скальпели, одноразовые шприцы и бинты. Дрожащими руками вскрыл упаковку со скальпелем и перерезал дренажный шланг. Оттуда вытекла кровь со слизью, и левое легкое сжалось. Заболело под лопаткой, Юсеф слабо кашлянул, но не почувствовал особых изменений, не ощутил, что легкое стало работать хуже.

Внезапно в коридоре послышались шаги – резиновые подошвы по линолеуму. Юсеф со скальпелем в руке встал возле двери, поглядывая в окошко и ожидая, что будет.

Медсестра остановилась и заговорила с дежурным полицейским. Юсеф услышал, как они чему-то смеются.

– Я бросила курить, – сказала медсестра.

– Если у вас есть никотиновый пластырь – не откажусь, – продолжал полицейский.

– Я и с этим покончила. Но вы выйдите во двор, я пока побуду здесь.