Гипнотизер

Комиссар объяснил техникам-криминалистам, на чем они должны сосредоточиться: необходимо найти на Юсефе Эке кровь отца. Кровь, покрывавшая его тело на месте второго преступления, ничего не значит. Там кровь всех была на всех, и неудивительно, что на Юсефе оказалась кровь его младшей сестры, а на ней — его кровь. Но если бы специалисты нашли на Юсефе кровь отца или следы Юсефа в раздевалке клуба, его можно было бы связать с обоими местами преступлений. Для возбуждения уголовного дела достаточно доказать, что Юсеф был в раздевалке.

Еще в больнице Худдинге врач, Сигрид Кранс, получила инструкции из Линчёпинга, от занимавшейся анализами ДНК Шведской криминально-технической лаборатории: тщательно зафиксировать любые биологические следы, найденные на Юсефе.

Возле Хёгалидспаркен Йона позвонил толстяку Эриксону, шефу техников-криминалистов, работавших на месте преступления в Тумбе.

— Ну, — ответил тяжелый голос.

— Эриксон? — развеселился Йона. — Эриксон? Подай признаки жизни?

— Я сплю, — устало проворчала трубка.

— Сорри.

— Ну, на самом деле я еду домой.

— Нашли что-нибудь с Юсефа в раздевалке?

— Нет.

— Нашли, нашли.

— Нет, — повторил Эриксон.

— По-моему, вы искали спустя рукава.

— Ошибаешься, — спокойно сказал Эриксон.

— Ты надавил на наших друзей из Линчёпинга? — спросил Йона.

— Всей своей тяжестью.

— И?..

— Они не нашли на Юсефе ни одной отцовской ДНК.

— Я и им не верю, — сказал Йона. — Черт, он же был залит…

— Ни единой капли, — оборвал его Эриксон.

— Этого не может быть.

— Во всяком случае, когда они это говорили, они были довольные как не знаю кто.

— Низкокопийный анализ?

— Нет. Ни единой микрокапли, ничего.

— И все-таки… Черт, мы же не можем смириться с такой неудачей!

— Почему, можем.

— Не можем.

— Не зацикливайся, — посоветовал Эриксон.

— Ладно.

Они закончили разговор, и Йона подумал: загадки иногда создаются всего лишь обстоятельствами. В обоих местах преступления убийца действовал одинаково: бессмысленная резня и агрессивное желание разделать трупы, словно туши. Все же очень странно, что специалисты не нашли на Юсефе — если он убийца — крови его отца. Мальчик должен был быть настолько залит кровью, что на него обратили бы внимание, сообразил Йона и еще раз набрал номер Эриксона.

— Да.

— Я кое-что вспомнил.

— За двадцать секунд?

— Вы проверяли женскую раздевалку?

— Там никого не было, дверь заперта.

— Может быть, у жертвы были ключи.

— Но…

— Проверьте сток в женской душевой, — сказал Йона.

Обогнув парк Тантолунден, Йона подъехал к пешеходной дорожке и остановился перед высотными домами, стоящими фасадом к парку. Комиссар нашел взглядом полицейский автомобиль, проверил адрес и подумал: возможно, Ронни с напарником постучали не в ту дверь. Провел рукой по губам. Это могло бы объяснить нежелание Сораба впустить их — ведь в таком случае хозяина квартиры просто зовут не Сораб.

Вечерний воздух был холодным. Комиссар пошел к двери, вспоминая, как погруженный в гипноз Юсеф описывал произошедшее в доме. Его рассказ соответствовал тому, как выглядело место убийства. Юсеф не сделал ничего, чтобы скрыть преступление, ничем не защитил себя. Он не думал о последствиях и оказался залит кровью.

Йона подумал, что Юсеф мог просто описать под гипнозом свои чувства, смятение, яростный беспорядок, тогда как физически, внешне, на месте преступления он вполне контролировал себя — явился в полностью покрывавшем его дождевике, а перед тем, как ехать домой, принял душ в женской раздевалке.

Надо поговорить с Даниэллой Рикардс, спросить, оправился ли Юсеф настолько, чтобы выдержать допрос.

Комиссар вошел в подъезд, достал телефон и увидел свое отражение в черной кафельной плитке — стена была выложена как шахматная доска. Бледное замерзшее лицо, серьезный взгляд и растрепанные светлые волосы. Стоя возле лифта, комиссар еще раз позвонил Ронни, но тот не ответил. Может быть, Сораб наконец впустил их в квартиру? Йона поднялся на шестой этаж, подождал, пока какая-то мама с малышом спустятся вниз, подошел к двери Сораба и позвонил.

Немного подождал, постучал в дверь, подождал еще несколько секунд, потом приподнял пальцами крышку щели для почты и сказал:

— Сораб? Меня зовут Йона Линна. Я из полиции, комиссар по уголовным делам.

За дверью послышался какой-то звук, словно кто-то тяжело наклонился к щели, но потом отпрянул.

— Вы единственный знали, где живет Эвелин, — продолжил комиссар.

— Я ничего не сделал, — глухо сказал мужчина за дверью.

— Но вы рассказывали…

— Я ничего не знаю! — закричал Сораб.

— Хорошо, хорошо. Но я хочу, чтобы вы открыли дверь, посмотрели на меня и сказали, что вы ничего не знаете.

— Уходите.

— Откройте дверь.

— Какого черта… вы не можете просто оставить меня в покое? Я совершенно ни при чем, я не хочу, чтобы меня втягивали в это дело.

В его голосе была злость. Он замолчал, перевел дух, стукнул по чему-то в квартире.

— С Эвелин все в порядке, — сказал Йона.

В щели для газет заскреблись.

— Я думаю…

Он замолчал.

— Нам надо поговорить.

— Это правда? Что с Эвелин ничего не случилось?

— Откройте дверь.

— Я же сказал — не хочу.

— Было бы хорошо, если бы вы смогли поехать со мной.