Гипнотизер

Эрик тяжело сглотнул, слушая свои глухие, как в бочку, слова «пора продолжать занятие». Кто-то болтал, кто-то сидел тихо. Скрипнул стул. Эрик увидел себя, стоящего у стены и делающего какие-то пометки в блокноте. Вдруг в дверь постучали, и вошла Эва Блау. Она была очень напряжена, Эрик различил красные пятна на ее шее и щеках, когда она снимала и вешала пальто. Он указал на группу, коротко представил ее и пригласил садиться. Сидящие сдержанно кивнули; двое не обратили на Эву внимания, продолжая смотреть в пол.

Эрик помнил атмосферу, царившую в той комнате: до перерыва группа находилась под воздействием первого гипнотического внушения, и приход нового участника нарушил его. Пациенты уже познакомились друг с другом и начинали соотносить себя с историями товарищей по группе.

Обычно группа состояла из восьми человек. Предполагалось при помощи гипноза изучить прошлое каждого ее члена, постепенно приближаясь к болезненному моменту. Больных погружали в транс в присутствии группы и вместе со всей группой. Идея лечения состояла в том, чтобы стать свидетелем чужих переживаний. Благодаря гипнотическим откровениям люди научатся делить боль и горевать вместе, как в случае общей для всех беды.

Эва Блау села на свободный стул, коротко взглянула в камеру, и в ее лице появилось что-то острое и враждебное.

Эта женщина десять лет назад проникла в мой дом, подумал Эрик. Но что она украла и что еще она сделала?

Эрик увидел, как он ведет вторую часть занятия, касаясь образов из первой части и завершая их свободными игровыми ассоциациями. Это был способ поднять пациентам настроение, дать им почувствовать, что некоторое легкомыслие все же возможно, несмотря на темное, глубоко упрятанное ощущение пропасти, которое постоянно проявлялось во всем, что они говорили и делали. Эрик остановился перед группой.

— Мы начали с мыслей и ассоциаций, вызванных первой частью, — сказал он. — Кто-нибудь хочет прокомментировать?

— Сбивает с толку, — сказала молодая, ярко накрашенная, крупная женщина.

Сибель, вспомнил Эрик. Ее зовут Сибель.

— Очень разочаровывает, — подхватил норрландец Юсси и продолжил: — Не успел я открыть глаза и почесать голову, а оно уже все кончилось.

— Что вы почувствовали? — спросил его Эрик.

— Волосы, — с улыбкой ответил Юсси.

— Волосы? — хихикнула Сибель.

— Когда чесал голову, — пояснил Юсси.

Несколько человек рассмеялись шутке. Мрачное лицо Юсси прояснилось.

— Что у вас ассоциируется с волосами? — спросил Эрик. — Шарлотте?

— Не знаю, — ответила та. — Волосы? Может, борода… нет.

— Хиппи. Хиппи на чоппере, — улыбаясь подхватил Пьер. — Он сидит вот так, жует «Джусифрут» и скользит…

Эва вдруг с грохотом встала со стула, протестуя против этого упражнения.

— Детский сад какой-то, — сказала она.

— Почему вы так думаете? — спросил Эрик.

Эва не ответила, но села на место.

— Продолжайте, пожалуйста, Пьер, — попросил Эрик.

Тот помотал головой, показал скрещенными указательными пальцами на Эву и сделал вид, что она его напугала.

Он что-то таинственно зашептал. Юсси указал на Эву и сказал что-то по-норрландски.

Эрику показалось, что он услышал слова Юсси. Он зашарил в поисках пульта, смахнул его на пол, и из пульта вылетели батарейки.

— Идиотизм, — прошептал Эрик, опускаясь на колени.

Дрожащим пальцем он нажал кнопку перемотки и прибавил громкость, когда запись снова пошла.

— Детский сад какой-то, — сказала Эва.

— Почему вы так думаете? — спросил Эрик, и когда она не ответила, повернулся к Пьеру и спросил, не хочет ли тот развить свою ассоциацию.

Пьер помотал головой, указал скрещенными пальцами на Эву и прошептал:

— Дениса Хоппера застрелили за то, что он был хиппи.

Сибель хихикнула и искоса взглянула на Эрика. Юсси кашлянул и указал на Эву.

— В вороньем замке детских игр не будет, — проговорил он с тяжелым норрландским акцентом.

Стало тихо. Эва повернулась к Юсси. Кажется, она была настроена агрессивно, но что-то заставило ее отступить — может быть, его серьезный голос и спокойный взгляд.

«Вороний замок», эхом отдалось у Эрика в голове. Одновременно он слушал собственные объяснения по поводу гипноза: они начинают с общих упражнений на расслабление, потом он переходит к гипнозу одного или нескольких из них.

— А иногда, — обратился он к Эве, — если я чувствую, что это сработает, я могу погрузить в глубокий гипноз всю группу.

Эрик подумал: как знакомо — и как страшно далеко, совершенно другое время, он еще не отказался от гипноза. Вот он придвинул стул, сел перед полукругом людей, говорит с ними, велит им закрыть глаза и откинуться на спинку стула. Потом призывает сесть прямо, но не открывать глаз. Он встает, говорит им о расслаблении, заходит им за спину, наблюдает, насколько каждый из них расслабился. С их лиц уходит напряжение, они становятся мягче — лица людей, все меньше сознающих себя, отдаляющихся от конкретных представлений, от желания производить хорошее впечатление.