Гипнотизер для темных дел

Официально малолетние бродяжки обитали в детском доме номер пять, руководимом Андреем Павловичем Смуровым. Вот уже восемь лет он занимал директорское кресло, превратив здание из желтого кирпича с выщербленной крышей в образцовое заведение с евроремонтом и питанием не намного хуже, чем в ресторане. Газеты городишки прославляли руководителя, трубя о его кристальной честности и немыслимой любви к детям. Со всех концов бывшего Союза съезжались многочисленные коллеги Андрея Павловича, стремясь перенять новаторскую методику управления. Журналисты, пишущие статьи на заказ, втайне говорили, что если Смуров и отдал предпочтение какой-то одной методике, то ее корни уходят в эпоху Ивана Грозного или Иосифа Сталина. Действительно, о его крутом нраве по городу ходили легенды. Почему легенды? Да потому, что подлинного состояния дел в детском доме не знал никто. Комиссии проверяющих тихо приезжали в Котово и так же тихо покидали его пределы, казалось, лишь затем, чтобы, вернувшись в столицу, ходатайствовать перед правительством о награждении директора очередным орденом или званием.

– Взятки он дает царские, – шептались горожане, прекрасно зная, откуда у директора детского дома полные закрома добра.

– Этот детский дом – заведение для отмывания денег.

Спонсоры бедных сироток, бывшие рэкетиры, а ныне добропорядочные жители Котово с собственным бизнесом, причем вполне приличным, сверкая чисто выбритыми лицами и головами, радовали ребятишек разнообразными подарками. На глазах у изумленных котовцев они заносили в здание одежду, бытовую и видеотехнику из лучших магазинов города, однако на прогулках воспитанники почему-то щеголяли в старых пальто и прохудившейся обуви. Когда кто-то из смельчаков обратил на это внимание, Смуров сделал выводы, решив богатеть за счет других сторон своего интересного бизнеса. Детдомовцев в одночасье одели и обули в импортные и качественные вещи, дали каждому по мобильному телефону, которые половина в тот же день продала на местном рынке, и решили оздоровлять не в местном обшарпанном санатории, а на лучших курортах Крыма. Так Андрей Павлович и познакомился с Максимом Петровичем Терлецким. Наслышанный о проделках Смурова, директор турфирмы не раз предупреждал его:

– Смотри, доиграешься.

Однако руководитель детского дома не внимал его наставлениям, потихоньку продолжая обогащаться за счет воспитанников. Не зря ребятишки прозвали альма-матер (именно это словосочетание согревало слух Смурова) коза нострой, постоянно совершая побеги. Иерархия власти выглядела таким образом. В кресле крестного отца сидел, естественно, сам Смуров. Пятеро головорезов-переростков (благо, детдом не мог насильно отправить во взрослую жизнь всех воспитанников, кормя некоторых до двадцати и более лет) исполняли обязанности его заместителей, терроризируя детей. Сам Андрей Павлович вмешивался в дела только в крайних случаях – при пожарах, массовых драках, воровстве. Ни полиция, ни «Скорая помощь», ни органы городского образования не помнили случая, чтобы директор прибегнул к их помощи: все проблемы он решал сам, постепенно превращаясь в неприкасаемого и незаменимого. В общем, за стенами, оклеенными изнутри дорогими моющимися обоями, крепла и росла самая настоящая криминальная группировка.

Именно с ее руководящим составом, контролирующим работу плебеев, и разговаривал Андрей Павлович перед звонком Зайцева. Сидя в большом черном кресле, он выслушивал доклады от пятерки приспешников, поддерживаемых не только особым питанием. Решив подкормиться за счет воспитанников, современный Аль Капоне разработал целую систему, с каждым днем совершенствуя ее. Находящиеся в его ведении дети все до одного работали. Как именно – догадаться нетрудно. Девочки сплошь и рядом занимались проституцией, мальчишки – проституцией, воровством и попрошайничеством. Никто не мог отказаться: возвращение в дом из желтого кирпича без денег строго каралось. Прошедшие огонь и воду детдомовские ребята утверждали: пытки тоже были заимствованы из опыта сицилийских мафиози, как и сладкоголосые угрозы, практически всегда приводимые в исполнение. Постоянно унижаемые, не знающие покоя ни днем ни ночью воспитанники пытались спастись бегством. Их обычно находили, поскольку у пятерки опричников имелись свои шестерки, следившие за каждым шагом подчиненных. Что делали со сбежавшими – известно было только им и их обидчикам.

– В следующий раз убьем, – обещали верные слуги Смурова, хвастаясь, что из всех беглецов им не удалось возвратить одну девочку: бедняжка нашла убежище в Свято-Никольском монастыре и приняла постриг. Другая спаслась от надругательств, выбросившись из окна пятого этажа. Если подобные слухи достигали ушей добропорядочного горожанина, тот в возмущении восклицал:

– Куда же смотрят воспитатели и учителя?

Что касается педагогов, разумеется, они представляли собой кадры, проверенные временем, получая хорошую зарплату и постоянные премии и надбавки. Держать язык за зубами было за что. Вот в каком государстве правил Андрей Павлович Смуров.