Гипнотизер для темных дел

– А чем нам еще заняться? Я мог бы предложить групповой секс, но боюсь, ты не согласишься. Кстати, какой он как мужик?

– Кретин! – Вера потупилась и отвернулась.

Терлецкий продолжал:

– Я был неплохим инженером до тех пор, пока завод не оказался ненужным государству. Вот тогда мне пришлось побегать. Чтобы прокормить семью, чем я только не занимался! Торговал разной дрянью на рынке, хватался за любые заработки. Когда моя горячо любимая жена заболела раком, мне приходилось буквально лезть из шкуры, чтобы доставать лекарства. Я стал ездить за товаром в другие города и однажды в поезде познакомился с молодым человеком, похожим на монгола, по фамилии Башаев. Мы разговорились. Видимо, я приглянулся ему, потому что Монгол (именно такая кличка была у этого преступного авторитета) разоткровенничался со мной. Он поведал о своих планах. А они были таковы: сам воспитанник детского дома, Башаев хотел отмывать свои грязные денежки, тратя их на обездоленных детей и, обеспечив не только евроремонт в замызганных детских домах, но и прекрасную ресторанную кормежку, и отдых у моря. Я внимал с интересом, изредка вставляя дельные замечания, и Монгол пригласил меня возглавить фирму, являвшуюся посредником между спонсорами и детскими домами. Фирма должна была быть туристической и к началу сезона арендовать или выкупить бывшие пионерские лагеря у Черного моря. Так я оказался в этом бизнесе. Надо сказать, дела сразу пошли в гору, однако у Монгола была одна черта, никак не устраивающая меня: он действительно искренне хотел помочь сиротам, я же желал обогатиться. Я и принялся это делать за его спиной, ибо миллиарды, проходившие через мои руки, жгли их. Наняв толковую помощницу, – предприниматель кивнул на Веру, – я начал параллельно с основной деятельность другого рода. Сначала мы вовсю экономили на еде, белье, туалетной бумаге и зарплате персоналу, потом стали разрабатывать другие возможности, любезно подсказанные нам алчным Смуровым. Проституция, воровство, многое другое стало источником нашей наживы. Посвященные в дело Зайцев и Ступаков помогали нам. И все было хорошо до определенного момента.

– Монгол раскусил вас, – подсказал Геннадий. – Вы не ожидали, что он будет ездить по лагерям и опрашивать детей.

– Да, он раскусил меня, – засмеялся Терлецкий. – Вы неправы в одном – я ожидал его визитов в лагеря и тщательно проинструктировал детей, однако не предусмотрел вот чего: человек, воспитанный в детском доме, сумеет влезть в души себе подобных. Ему удалось раскрутить детей, и его черные волосы встали дыбом. Он дал мне три дня, чтобы я передал дела и вместе с Зайцевым и Ступаковым убрался куда глаза глядят, разумеется, без копейки денег. Об этом позаботились бы его головорезы. И тогда я решил исчезнуть. Я поделился своими планами с Верой, и она подкинула толковую идею – найти нейтрального человека, который за деньги сделает все, что она скажет, и которого потом можно будет выставить козлом отпущения. Так она вышла на вас, любезный друг. По образованию психолог, эта девушка вспомнила некоторые моменты вашего поведения и констатировала: страсть к азартным играм в вас глубоко запрятана, однако ничего не стоит ее разбудить. Ваш друг не случайно повел вас в казино, мой дорогой, он получил за это кругленькую сумму. Догадываясь о вашем пристрастии к бомжеванию, Вера стала наведываться в кафе, около которого вы в конце концов и встретились. Потом этот якобы несчастный случай с человеком, выхватившим у нее сумочку…

Молчанов побагровел:

– Так это тоже было подстроено? Значит, я никого не убивал?

Любовники переглянулись.

– Роль воришки играл небезызвестный вам Алексей Викторович Зайцев, – пояснил Максим Петрович. – По правде говоря, мы с Верой боялись прокола. Ведь вы врач и могли определить: преступник жив. Однако под влиянием страха вы не заметили биение пульса, как не заметили ничего особенного и в подсунутой вам газете, где происшествие описывалось довольно подробно. Сию газетку мы напечатали в одном экземпляре в подпольной типографии, любезный. Стоило вам подойти к любому киоску с прессой и попросить номер за то число, мы бы пропали. Но ваш страх сыграл нам на руку. Так у вас возник комплекс вины. Потом в дело вмешался шантажист, затем – моя дочь, и комплекс вырос до размеров земного шара.

– Ради денег вы пожертвовали собственной дочерью? – удивился Геннадий.

Терлецкий махнул рукой:

– Никто ею не жертвовал. Приходя к вам, она параллельно консультировалась у другого психолога, ставившего защиту. Вы бы не причинили ей вреда. Потом Вера организовала труп бомжихи такого же роста, как и моя дочь. Ваше чувство вины следовало усилить, поэтому она надела на палец жертвы кольцо Анжелики. Мне неприятно, что я впутал в историю собственного ребенка, так что давайте больше не говорить о ней.

Врач попытался возразить, однако бизнесмен перебил его: