Gipnoz ot drievnosti do nashikh dniei [1

Но наука ясно и неопровержимо доказала, что все эти способы «познания» истин и тайн были лишь самообольщением. Дошедший до состояния религиозного экстаза, одурманенный и оглушенный всеми этими приемами человек принимал страстно желаемое за действительное. Ему всего лишь казалось, что он «видит» и «слышит» богов и духов...

Острое чувство глубокого сожаления испытываем мы при мысли о людях, переносящих все эти вредные воздействия ради того, чтобы «удостоиться», как у них принято говорить, «благодати».

Нет!—говорим мы. Это не благодать, а зло, часто непоправимое. Это бесцельное разрушение мозга — великолепного, сложного и тонкого инструмента, с помощью которого мы воспринимаем и познаем окружающий нас мир.

...И ВЕЧНЫЙ ПОИСК

Роль учения Павлова о высшей нервной деятельности в истории познания физиологических закономерностей, управляющих работой человеческого мозга, невозможно переоценить. Наука о психической деятельности человека праздновала свою победу, свою первую подлинную победу. Из года в год исследования продвигались вперед в поисках объяснения все более сложных, прежде не находивших своей разгадки явлений. Мы рассказали только что, как эти исследования подошли к освещению загадки героя нашей книги — гипноза — достаточно странного состояния человека, все еще не вписывающегося в рамки науки. Предложенные Павловым и

212

его учениками истолкования дали возможность врачам- психотерапевтам, применявшим гипноз для помощи своим больным, наконец-то почувствовать прочную почву под ногами.

И действительно, кого как не их, издавна вынужденных довольствоваться зыбкими представлениями о применяемом ими в лечебных целях состоянии и вместе с тем постоянно убеждавшихся на своем опыте в силе и широте его возможностей, должна была привлечь надежность метода условных рефлексов, доказавшего свою объективность? Ведь он предоставлял в руки исследователя реальную власть над причинами — внешними воздействиями и следствиями, возникающими в ответ на эти воздействия, ответными реакциями животного или человека. Здесь все подкупало своей наглядностью, здесь были точные цифровые данные, убедительные кривые, воспроизводимые результаты...— словом, все, о • чем прежде могли только мечтать исследователи психики, казалось бы навеки обреченные довольствоваться чисто описательными рассуждениями. И не удивительно, что чем большее признание получала условнорефлекторная теория высшей нервной деятельности, тем шире и смелее входила в круг практической медицины психотерапия (кратко определяемая как лечение больных словом врача), а с нею один из эффективнейших ее методов — гипнотерапия. Одновременно расширялся и круг тех, кто стремился анализировать гипноз объективным методом: физиологи варьировали опыты по изучению гипноза у животных; врачи-гипнологи предприняли различные варианты рассмотрения особенностей развития гипнотического состояния у человека, регистрируя с помощью разнообразных приборов изменения, претерпеваемые в ходе этого развития физиологическими функциями.

В 50—60-х годах нашего века и отечественные, и зарубежные гипнотерапевты — последователи представлений Павлова — с оптимистической уверенностью готовы были повторить вслед за ним упомянутые нами выше слова:«Еще две-три добавочные черты — и в руках

физиолога окажется весь этот механизм, так долго остававшийся загадочным, окруженным даже какою-то таинственностью». Однако этот оптимизм оказался несколько преждевременным. Чуть позже мы еще поговорим об этом подробнее.

Дальнейшее расширение практического применения гипноза в лечебных целях стимулировалось далеко не

213

только желанием укрепить его теорию. Этого со все большей настойчивостью требовала сама жизнь.