Гипсовый трубач, или конец фильма

– Вы, разумеется, помните, с чего началась битва?

– С поединка Пересвета с Челубеем, - вспомнил Кокотов.

– А кто победил?

– Никто. Оба упали замертво.

– Верно, - кивнул Огуревич с видом удовлетворенного педагога. - А теперь представьте себе, что кто-то из чародеев, которых, по свидетельству очевидцев, было при ставке Мамая во множестве, заранее вышел бы в мировое информационное пространство и выяснил, куда именно ударит копье Пересвета. А потом рассказал бы про это Челубею. И тот подложил бы под кольчугу в это место, допустим, железную пластину. В результате татарин выигрывает поединок. Это, конечно, сразу деморализует войско Дмитрия Донского. И битву, поскольку силы были примерно равны, он проигрывает вчистую. Вместо Рюриковичей на Руси воцаряются Чингизиды, ислам становится в Евразии правящей религией, и мировая история кардинально меняет свое направление. И все это из-за маленькой железной пластинки. Но ведь Мировой разум ничего такого не допустил…

– А как же он допустил, что сто двадцать стариков могут остаться без крова? Это разве не деформация тренда?! - возмутился Жарынин.

– Кто знает, кто знает… - вздохнул Аркадий Петрович. - Возможно, Мировой разум именно сейчас концентрирует в социуме негативные явления, чтобы мы наконец осознали абсурдность нынешнего жизнеустройства… - Говоря это, директор наливался значительностью, а щеки его становились все мускулистее. - Я вот что вам скажу…

– Лучше скажите, как вы договорились с Меделянским? - грубо перебил режиссер. - Он председатель фонда и был обязан запретить вам прикасаться к стариковским деньгам!

– Я его убедил.

– Меделянского? Это невозможно.

– Он проникся…

– Меделянский? Чушь!

– Ну хорошо… - Директор распустил щеки и потупился. - Часть средств я отдал ему на судебные расходы…

– Ага, значит, он судится в Брюсселе на стариковские деньги?

– Да… Но Эдгар Никитич обещал в случае победы двадцать процентов всех доходов от Змеюрика перечислять в фонд «Сострадание». А это - гигантские деньги!

– И вы поверили?

– А что мне оставалось делать? - окончательно сник Огуревич. - Мы с ним и договор подписали…

– Сколько он уже судится?

– Лет пять…

– М-да… Прав был старый ворчун Сен-Жон Перс, когда говорил: суд - это такое место, где у закона можно купить столько справедливости, на сколько тебе хватит денег!

– Он и в самом деле так говорил? - встрепенулся растратчик.

– Разумеется. В «Анабазисе».

– Надо будет почитать.

– Я вам привезу книжку. И когда же заканчивается тяжба?

– Буквально на днях. Я получил от Меделянского оптимистичный емейл. Если он выиграет, мы спасены!

– А если не выиграет?

– Тогда вся надежда на вас…

Некоторое время сидели молча и для осмысления ситуации снова выпили - каждый по-своему.

– А кто такой Ибрагимбыков? - морщась от лимона, спросил Жарынин.

– Понимаете, мне нечем было кормить стариков… И я… Сдал в аренду под застройку на 49 лет два гектара за прудами…

– Кому?

– Одному банку. Им очень понравилось место… К тому же рядом поселок Трансгаза. На эти деньги я продержался год…

– Но ведь вы же знали, что территория «Ипокренина» - исторический заповедник и ничего строить им тут никогда не разрешат.

– Знал, конечно. Я думал, пока они сообразят, я перекручусь и верну деньги.

– Вернул?

– Вернул. С неустойкой.

– У кого для этого занял?

– У Ибрагимбыкова.

– Откуда он взялся? Кто такой?

– Сам пришел. Он хотел арендовать наши пруды для разведения зеркальных карпов. Мы разговорились… Я был в отчаянье…

– Значит, он появился именно в тот момент, когда вы были в отчаянье?

– Именно.

– И вы, конечно, подумали, что его к вам на выручку прислал Мировой разум?

– В некоторой степени… - уныло сознался Огуревич. - Но пруды карпам не подошли, там же минеральная вода. И тогда он предложил мне кредит, чтобы я мог вернуть долг банку.

– Подо что?

– Под акции.

– Какие еще акции?

– Он посоветовал акционировать «Ипокренино». Ведь старички передали в фонд свои квартиры, и по закону…

– И вы акционировались?

- Да…

– А старички передали вам акции в доверительное управление? - страшным голосом спросил Жарынин.

– Совершенно верно.

– И вы расплатились акциями с Ибрагимбыковым?

– Да… Но он мне гарантировал…

– Сколько процентов вы ему отдали?

– Видите ли…

– Сколько?

– Контрольный пакет… - обреченно ответил Огуревич.

– Что ж эта сволочь, Мировой разум, вам даже не шепнул, что Ибрагимбыков - бандит и с ним вообще нельзя связываться?

– Не шепнул… - мертвым голосом отозвался директор, закрыл лицо руками и набряк в одиночку.

Соавторы дождались, когда он отнимет ладони от лица, которое оказалось уже совсем пьяным.

– И что теперь?

– Теперь, через суд, он требует признать «Ипокренино» его собственностью.

– А вы?

– А мы подали встречный иск…

– Предварительные слушанья были?

– Были.

– Ну и что?

– Ничего хорошего.

– В инстанции писали?

– Конечно. Даже президенту.

– Ну и что?

– Ничего. Ответили, что такие вопросы решаются через суд. У нас правовое государство.

– И когда же суд?

– Скоро.

– Не ходите. Заседание отложат. А я пока что-нибудь соображу…

– Уже два раза не ходили. Если не придем в третий - будут решать без нас…

– Какие еще возможны варианты?