Гипсовый трубач, или конец фильма

– Что же для этого нужно? - прошептал, пораженный таким внезапным поворотом судьбы, юный Гиреевич, закрывая ладонью красную звезду, вышитую на рубашке.

– Убить Сталина! Совдепия держится исключительно на силе и воле этого хитрого деспота. Умрет Сталин - умрет большевизм. Измученные народы России под колокольный звон сами внесут Романовых в Кремль. Я попробую объединить здоровые монархические силы в Красной армии. Это очень опасно, но бездействовать нельзя: капля крови точит камень деспотизма. А ты расти и думай!

– О чем, дядя?

– Как убить Сталина!

– Я клянусь, дядя! - мальчик бросился на шею Георгию, не зная, что снова встретится с ним лишь через двадцать лет.

…Однако накануне такой же, судьболомный, разговор произошел не только у него. Тот, кто читал повесть Гайдара или хотя бы видел одноименный кинофильм, конечно, помнит, как Тимур на мотоцикле мчал по ночной Москве девочку Женю на встречу с ее отцом-командиром, на бронепоезде проезжавшим через столицу в действующую армию.

«…Время подходило к трем ночи. Полковник Александров сидел у стола, на котором стоял остывший чайник и лежали обрезки колбасы, сыра и булки.

– Через полчаса я уеду, - сказал он Ольге. - Жаль, что так и не пришлось мне повидать Женьку…

Вдруг наружная дверь хлопнула. Раздвинулась портьера, появилась Женя… Лоб ее был забрызган грязью, помятое платье в пятнах… Отец взял Женю на руки, сел на диван, посадил ее себе на колени. Он заглянул ей в лицо и вытер ладонью ее запачканный лоб.

– Да, хорошо! Ты молодец человек, Женя!

– Но ты вся в грязи, лицо черное! Как ты сюда попала? - спросила Ольга.

Женя показала ей на портьеру, и Ольга увидела Тимура… У него было влажное, усталое лицо честно выполнившего свой долг рабочего человека…»

Полковник Александров тепло поблагодарил юношу за своевременную доставку Жени и попросил, извинившись, оставить его наедине с дочерьми.

– Дорогие Оля и Женя, - сказал он. - Я знаю, срочный вызов в часть - это, возможно, хитрая уловка НКВД, и в поезде меня арестуют…

– За что?! - в ужасе вскричали дочери.

– Для этого я должен рассказать вам правду. Я не сын водопроводчика, как вы думали. Я в прошлом белый офицер, корниловец, участник Ледяного похода, командовал конными разведчиками лейб-гвардии Волынского полка. Я честно сражался под трехцветным стягом за то, чтобы вся власть в России перешла к Учредительному собранию. Но мы проиграли. В Крыму я чудом вырвался из кровавых лап садистки Розалии Землячки и мадьярского выродка Белы Куна, а потом большевики предложили нам, уцелевшим офицерам, перейти к ним на службу и стать военспецами. Только что родилась ты, Оля, надо было кормить семью, и я согласился. Служить мне пришлось сначала под началом Троцкого, а потом Тухачевского. Оба, конечно, те еще мерзавцы, но выбирать не приходилось. Когда раскрыли заговор маршалов против Сталина, я воевал в Испании. Это меня и спасло, хотя я был в списках заговорщиков. Но теперь пришла моя очередь… Коба ничего не забывает и никого не прощает. Не волнуйтесь, живым я не дамся! Вы, мои девочки, не станете ЧСВН - членами семьи врага народа.

– Папа, но почему ты встал на путь борьбы с Советской властью? - сквозь слезы удивилась старшая, Оля. - Ведь все у нас было так славно! Мы ни в чем не нуждались. Мы пели хорошие песни, учились, боролись…

– Поймите, доченьки! За глянцевой вывеской страны, где так вольно дышит человек, на самом деле скрывается преисподняя, где вместо сатаны правит бал усатый кремлевский горец с широкой грудью осетина! Он уже перемолол в ГУЛАГе жерновами пролетарской диктатуры несколько миллионов ни в чем не повинных людей…»

– 100 миллионов! - поправила сэросиха красным карандашом.

– 100 миллионов никак невозможно! - робко возразил Кокотов.

– Почему?

– Ну как же! Перед революцией население Российской империи было 150 миллионов. Польша, Финляндия, Прибалтика отделились. Это миллионов двадцать. Столько же исчезли в результате гражданской войны, голода, эпидемий, эмиграции. Потом двадцать миллионов погибли в Великой Отечественной войне…

– Тридцать! - поправила грант-дама таким тоном, словно речь шла об овцах.

– Хорошо - пусть тридцать. Тридцать, двадцать и двадцать - получается семьдесят. Если к ним прибавить еще ваши сто миллионов и вычесть все это из 150 миллионов, то получается: минус 20 миллионов. Даже если учесть высокую рождаемость тех лет, у нас в лучшем случае выйдет «ноль»!

– Ноль чего? - удивилась она.

– Населения. Никого. Пустая земля.

– Минуточку. Андрей Львович! Вы собираетесь писать художественное сочинение или статистическое? - подозрительно спросила грант-дама.

– Разумеется, художественное!

– Тогда посидите здесь!

Она встала и, по-балетному выворачивая мыски, скрылась за большой полированной дверью, рядом с которой была прикреплена золотая табличка:

Борис Леонидович Альбинин (Альбатросов),

Председатель Российского отделения «Фонда Сэроса».