Гипсовый трубач, или конец фильма

Мишка стал знаменитым летчиком-асом, он сбил над Ленинградом кучу вражеских машин и был вызван для вручения Звезды Героя в Кремль. Да только Сталин в тот день, как на грех, приболел, и награду вручал дедушка Калинин, которого, ввиду его абсолютной безвредности, устранять не имело никакого смысла. Но истинный сын тамбовского волка Квакин не отчаялся, продолжил свои удивительные подвиги, снова заслужил награду, однако, прибыв с фронта в Кремль за второй звездой, обнаружил, что изверг всех времен и народов убыл на Тегеранскую конференцию. Героя озвездил Клим Ворошилов, давно утративший политическое влияние и ставший всесоюзным коневодом. Возможно, в третий раз отважному летчику повезло бы, но он геройски погиб в неравном бою, совершая таран в небе над Будапештом… На месте Мишкиной гибели был воздвигнут бронзовый памятник, но недавно его разобрали, так как он вдруг стал мешать общественному транспорту…

А вот Оля Александрова, оправившись от потери отца, расцвела и стала знаменитой актрисой. Она играла в основном молодых ударниц труда, которые, несмотря на всю свою девичью неприступность и производственную загруженность, к концу фильма все-таки влюблялись в хорошего заводского паренька или бравого краскома. Сталин, пристально следивший за развитием советского кинематографа и нередко дававший режиссерам леденящие кровь мудрые советы, сразу приметил новенькую звезду экрана и даже собирался пригласить ее в Кремль на какой-нибудь торжественный прием. Но тут случилось непредвиденное: совершенно некстати в девушку влюбился ужасный Берия, как известно хватавший все, что плохо лежит, в том числе и хорошеньких гражданочек. Он поначалу с лаской и обещаниями подкатил к красавице-актрисе, но получил решительный отказ. Тогда Лаврентий Павлович пришел в ярость, пришил Ольге нелепейшую антисоветскую статью и сослал бедняжку в Воркутинский театр. Но нет худа без добра: именно там, в скорбном отдалении, она после многих лет разлуки встретила дядю Тимура — Георгия Гараева. Обладая хорошими вокальными данными и очевидными артистическими способностями, бывший майор-танкист был замечен лагерным начальством, вызволен из рудника и переведен рабочим сцены в тот же Воркутинский театр. Освободились они вместе в 1954-м, жили долго, счастливо и расстались только во времена перестройки не по личным, а по политическим мотивам: Ольга, как и ее отец, была горячей сторонницей демократического пути развития, а Георгий, согласно родовой традиции, так и остался яростным приверженцем монархической идеи…

Третьим на грани торжества исторической справедливости оказался Ван Цзевей. Китайчонок окончил Институт военных переводчиков, стал блестящим полиглотом и должен был переводить во время встречи Сталина и Мао Цзэдуна в Москве, намеченной на 1950 год. Случай представлялся уникальный: одномоментно покончить сразу с двумя величайшими тиранами мировой истории, а заодно и сквитаться за отца. Предусмотрительный мститель достал два манекена и ночами отрабатывал до бритвенной остроты особенный — двойной «Поцелуй черного дракона». Однако вожди в хлам переругались из-за войны в Корее, и встреча на высшем уровне не состоялась.

Остальным же членам тимуровской команды, несмотря на небывалую трудовую и ратную доблесть, не удалось так близко подобраться к тирану. И все-таки клятва была исполнена. Сделал это сам Тимур. Вместе с Женей он поступил в Медицинский институт, сознательно выбрав специальность кардиолога, позволявшую когда-нибудь добраться до стареющего тирана. Со временем Тимур защитил диссертацию, стал медицинским светилом и после долгих ухищрений, через Симку, служившего при Абакумове, устроился в Кремлевскую больницу и терпеливо ждал своего часа.

И час пробил.

В марте 1953-го Тимура, солидного, лысеющего кандидата медицины, срочно вызвали к заболевшему Сталину на ближнюю дачу в Кунцево. Вождь лежал на кожаном диване, укрытый пледом. Приказав всем, кроме доктора Гараева, удалиться и не беспокоить его до утра, генералиссимус подозвал к себе Тимура.

— Ну, мой мальчик, — произнес он с неистребимым грузинским акцентом. — Ты не забыл еще «Поцелуй черного дракона»?

— Что-о? — опешил врач-убийца и отступил, ожидая немедленного ареста. — Вы… вы все знаете?

— Конечно! С самого начала, — улыбнулся отец народов. — Но я приказал не трогать твою команду. Я сказал Берии: пусть поработают на державу…

— Как… вы… Почему, товарищ Сталин? — пролепетал, забыв про клятву, вождеубийца.

— Ну сам подумай, Тимурчик! Твои предки правили Крымом. Если верить прохиндеям-генетикам, у тебя должно быть наследственное государственное мышление. Как заставить этот ленивый и неблагодарный народ строить социализм и укреплять державу? Как объединить моих разношерстных врагов и тоже заставить их работать на государство? Я просто измучился. А тут вдруг ты, дорогой, со своей клятвой!

— И вы?…

— Ну, конечно, мой мальчик! Спасибо! Ты мне очень помог. Мне и Родине!

— Мы старались, Иосиф Виссарионович…

— Знаю.

— Вы — гений! Вы… Я… Навсегда! — окончательно растерялся обычно невозмутимый Тимур и даже заплакал.