Гипсовый трубач, или конец фильма

— Какой вы, однако, Андрей Львович, экзот! Уступите занавесочку! Утешьте старика!

— Вы серьезно?

— Абсолютно.

— Берите!

— Спасибо. Я горничной скажу, чтобы перевесила. Вы расположились?

— Нет еще… не совсем…

— Потом расположитесь. Теперь же давайте работать! — и с ленинской картавинкой он добавил: — Чер-рртовски хочется поработать!

— Давайте! Но знаете, я никогда еще не писал сценариев… Погодите, я сейчас ноутбук включу.

— Не надо! До ноутбука дойдет не скоро, если вообще дойдет… Работать будем у меня. Я курящий. Пошли!

Андрей Львович похолодел. Дело в том, что вечор, вдохновленный разговором с Жарыниным, он позвонил Мотыгину в «Вандерфогель» и отказался от аванса за очередной роман из серии «Лабиринты страсти», к которому уже и название придумал — «Тайна великого любовника». Сюжет вкратце был такой: старый кавалергард, прославленный ловелас Серебряного века, чудом уцелевший в огне Гражданской войны и превратившийся с годами в скромного советского пенсионера, умирая, решает передать свою великую сексуальную тайну внуку Вене, редкому разгильдяю, двоечнику и рохле. Тайну эту, между прочим, их везучему предку проиграл в карты сам Казанова, о чем много судачили в свете, и отголоски этих пересудов имеются, если вчитаться, даже в ахматовской «Поэме без героя», не говоря уже о брюсовском «Огненном ангеле». Суть вот в чем: наследник Казановы знал три сексуальные позы, которые при строго определенном чередовании доставляли женщине неземное удовольствие и навсегда привязывали ее к мужчине, в буквальном смысле — порабощали. Рассказывали: когда кавалергард отправлялся со своим полком на германский фронт, толпы безутешных красавиц, рыдая, ломая руки и теряя бриллианты, бежали по шпалам за воинским эшелоном много верст…

Однако, умирая, склеротический старик успел сообщить внуку только одну позу: женщина внизу — мужчина сверху. И отошел в лучший мир… Похоронив деда, Веня, безнадежно влюбленный в гордую однокурсницу Ангелину, неприступную, как сопромат, и не обращавшую на невзрачного троечника никакого внимания, решил выяснить недостающие звенья великой тайны. Для начала он купил за две стипендии на Кузнецком мосту «Кама-сутру», тайно привезенную кем-то из-за границы. Книга была на английском языке — и, скрепя сердце, парень сел за словари и грамматику. Некоторые позы, изображенные в книге, оказались настолько хитросплетенными и гимнастическими, что пришлось всерьез заняться физкультурой и даже спортом.

Дальше — больше. Чтобы вовлечь какую-нибудь приятную женщину в свой экспериментальный поиск, надо было, конечно, ей для начала хотя бы понравиться. Ну, в самом деле, не подойдешь же к незнакомке со словами: «Гражданочка, мой дед, старый хрыч, умирая, оставил мне фрагмент тайны Казановы. Давайте-ка вместе и дружно…» Ясно, в следующую минуту она зовет милиционера, а тот — психиатра. В результате Веня был вынужден обратить пристальное внимание на свою внешность: стрижку, одежду, манеры. Он даже записался в школу танцев. Ну, и, разумеется, расправился с прыщами на лице.

А тут как раз подоспел Московский фестиваль молодежи и студентов 1957 года, во время которого, как известно, целомудренное советское общество значительно раздвинуло свои эротические горизонты. Достаточно вспомнить многочисленных и разноцветных «детей фестиваля», родившихся девять месяцев спустя. Кокотов был уверен: эта подернутая ностальгической дымкой советская ретроспекция придаст сюжету особенный шик.

Итак,совсех континентов в столицу первого в мире государства рабочих и крестьян слетелись тысячи красивых девушек, всех, как говорится, упоительных национальных принадлежностей и потрясающих расовых различий. Именно этот праздник молодого духа и юной плоти как нельзя лучше подходил для разгадки тайны великого сластолюбца Казановы. И надо заметить, Веня хорошо подготовился и свой шанс упускать не собирался. Элегантный, спортивный, обходительный, свободно владеющий английским языком, сорока пятью видами поцелуев и семьюдесятью двумя сексуальными позами, он сразу привлек к себе внимание раскрепощенных иностранных дев. После первого же вечера интернациональной дружбы Веня ушел гулять по ночной Москве с француженкой алжирского происхождения Аннет. Но предварительно назначил на следующий день свидание Джоан, американке из Оклахома-сити, штат Оклахома, а на послезавтра сговорился с миниатюрной, как фарфоровая гейша, японочкой Тохито…