Гири

– Робби, я с телевидения. Я просто хотел сказать, что ты для этого города был сегодня чем-то вроде Второго Пришествия. Я впервые освещаю матч по фул-контакт карате и должен доложить тебе, что нахожусь под глубоким впечатлением! Я хочу сказать, что ты соединил в себе одновременно Звездные Войны, Третью Мировую Войну и балет Большого Театра!.. Мы будем показывать твой поединок в День Благодарения. Скажи пару слов, которые можно было бы процитировать. Зрители нынче – народ заинтересованный. Говорят, что в Штатах на сегодняшний день есть уже что-то около десяти миллионов взрослых и детей, которые так или иначе занимаются карате. Они будут с нетерпением ждать твоих рекомендаций.

– Ну?

– Кто-то таким способом хочет повысить свою способность к самообороне. Другие делают это ради гимнастики и физического развития. Неважно. Скажи, в чем секрет? Как стать таким, как Робби Эмброуз?

Робби, никого не стесняясь, почесал в затылке.

– Не знаю... Но думаю, что самое главное тут – уверенность в себе. То есть, понимаешь... Недостаточно надеяться на победу. Надо твердо знать, что ты победишь. Твердо знать! А уже на втором месте одаренность, занятия и опыт. Но с самого начала ты должен работать над собой в том плане, чтобы достигнуть такого высокого уровня уверенности в себе, чтобы не оставалось ни малейшей тени сомнения относительно твоей победы.

– А каким образом можно стать столь уверенным в себе и своих силах, даже если зеркало не хочет с этим соглашаться?

– Ну, во-первых, зеркало должно с этим согласиться. А, во-вторых, тут нет ничего сложного. Ты готовишь себя. Физическая подготовка в общем виде, спарринги, бег, упражнения на растяжку мышц, ну и прочее в том же роде. Не ленись – работай. А главное: верь, что все это приведет тебя к победе.

Телевизионщик придвинул микрофон к самому лицу Робби.

– Это должно быть что-то вроде выполнения священных обрядов и ритуалов?

Улыбчивый Робби взглянул на него сверху вниз, одной рукой отодвинул микрофон в сторону, пальцем ткнул репортеру в грудь и проговорил:

– Вот именно, старик. Вот именно.

* * *

Было еще темно, когда Деккер начал свою ежедневную утреннюю пробежку в Центральном Парке. Но он знал, что пройдет всего несколько минут, и за холмами Ист-Сайда и за высотными домами с крашеными стеклами выглянет небольшой красный диск. Он бежал по направлению к перекрестку на Семьдесят Второй улице. По самому центру проезжей части, держась подальше от асфальта, где был лед и почерневший снег. В утренние часы парк был закрыт для дорожного движения, так что Деккер мог свободно располагать его пустынностью по своему усмотрению. По крайней мере обычно ему никто здесь не мешал.

Деккер был одиночкой. Он был неспособен посвятить всего себя какому-нибудь человеку. Его бывшая жена Марла часто говорила:

– Господи, Манни, зачем ты выстраиваешь вокруг себя эту глухую стену?! Зачем ты держишь меня снаружи? Ведь мы же в конце концов одна семья!

Деккеру было что ответить на эти слова. Его ответ принес бы ей боль, хотя она прекрасно знала, какой он будет. Деккер мог бы разрушить свою стену только перед одним человеком на свете. Перед Мичи. Но Мичи погибла. С того самого времени он отгородился в душе от людей и полностью отдался карате. Сделать это было нетрудно, так как занятия боевыми искусствами требовали полной отдачи, полного внимания и всего свободного времени. Карате выпрямляло человеческое сознание, будило к жизни дух воина, помогало обрести уверенность в себе, спокойствие внутри себя. Манни знал, что если хочет чего-нибудь добиться, то должен полностью погрузиться в мир карате, забыв обо всем другом на свете по мере возможности. Серьезно заниматься карате – означало балансировать на стыке, на грани двух мощных культур, – Востока и Запада, – и при этом не переступать этой границы ни в ту, ни в другую сторону.

Так что Деккер жил, не посвящая себя людям. Он был сторонним наблюдателем, прохожим, который все время идет мимо мира людей. Удовлетворение и душевное насыщение навещали его только в доджо. Его можно было назвать счастливым, так как жизнь в одиночестве позволяла ему создавать свои собственные законы и правила. Ему не нужно было наступать на горло своей песни из-за другого человека. Может быть, поэтому он и стал информатором департамента полиции. Он мог себе позволить такой риск.

Достигнув Семьдесят Второй улицы, он повернул назад. Теперь он не просто бежал, а на бегу выполнял тренировочные удары кулаками и локтями, ритмично выдыхая пары морозного воздуха. Затем он свернул в сторону и побежал параллельно замерзшему озерцу, вдоль берега которого через каждые пятьдесят ярдов были установлены большие таблички с предупреждением: «ВНИМАНИЕ! ТОНКИЙ ЛЕД!»

«Это про меня, – думал он, пробегая мимо. – Танцую на тонком, ломком льду. Я не хочу делать больно Ромейн. И не хочу, чтобы Ле Клер делал больно мне».