Гири

– Я должен был вернуться к отцу домой с крупнейшей партией героина, которая только была у меня в руках с того самого времени, как я начал заключать сделки с этими ослиными задницами. Но все откладывается на какое-то время, благодаря господину Чихаре.

Спарроухоук понял, в чем тут дело.

Два дня назад сайгонской таможенной службе какой-то, пожелавший остаться неизвестным доброжелатель намекнул на то, что кое у кого есть планы вывезти из страны груз в сто килограммов героина. Обычно в таких неприятных ситуациях мобилизовывались все силы на то, чтобы подкупить офицеров таможни. Можно было не сомневаться, что то же произойдет и в этом случае и груз проследует по намеченному маршруту. В данном случае в Канаду или прямо в Нью-Йорк. Однако, на подкуп уйдет время...

Каждой собаке в Сайгоне было известно о том, что Поль Молиз закупил героина на несколько миллионов и собирается его вывезти. Каждой собаке было также известно, что один из доверенных людей Молиза предал его и тем самым испортил «всю малину». Теперь скорая отправка уже не удастся. Нужно чесать задницу в отношении того, как побыстрее уладить неприятность. Но какое-то время все равно будет потеряно.

– Чихара трахнул меня в жопу, когда я этого совсем не ожидал, – сказал Молиз. – Не спрашивайте меня, откуда я обо всем узнал. Узнал и все. Источник информации, сообщивший мне об этом, заслуживает полного доверия. Чихара и ему подобные хотят драпануть из Сайгона со всеми денежками, какие только смогут собрать. На него работают люди, до которых мне не дотянуться. Речь идет о президентском дворце, ни много ни мало. Ох, сумасшедшее время сейчас наступило в Сайгоне! Все мы в настоящий момент играем в игру без правил. Через считанные дни город будет смыт волной коммунистического наступления, словно какашки в бачке, и всем плевать. Каждый заботится прежде всего о своем пузе, поэтому никто уже здесь не держит своего слова.

Молиз покачал головой.

Где-то за окнами на улице грохнул одиночный пистолетный выстрел. Визитеры Молиза даже не обернулись. Здесь к стрельбе уже давно привыкли. Звуки выстрелов были таким же обычным делом, как треск мотороллеров.

– Мои деньги. Мой героин. А я ничего не могу поделать! Черт! Чихара устроил мне эту сделку, потом заложил таможне, а я значит должен утереть плевок и пройти мимо, да?

Он что-то тихо добавил по-итальянски. В глазах его блеснуло пламя ненависти. Спарроухоук не знал языка макаронников, но смысл он уловил несомненно...

Месть!

Спарроухоук не притронулся до сих пор к своему стакану. У него было чувство, что в эти минуты его жизнь совершает резкий поворот в какую-то другую сторону. Тут уж не до выпивки. Если когда голова у человека и должна оставаться ясной, так именно в такие минуты.

Молиз продолжил:

– Этот траханый Чихара загреб себе треть от того, что Буддоголовые взяли с меня. Они постоянно меня снабжали, но сейчас не в этом дело. В ближайшие два дня Чихара вывезет из Сайгона последний груз золота и алмазов. Вместе со своей долей моего героина. Вьетконговцы захватили аэродром в Бьен Хо, где стояли его самолеты. Теперь он договорился о том, чтобы драпануть на корабле, который стоит сейчас на причале в Сайгоне.

Молиз наклонился вперед и рукой, державшей стакан с виски, показал на Спарроухоука.

– Я хочу, чтобы вы мне принесли задницу Чихары. Принесите мне его задницу вместе с его золотом, алмазами и моим героином! Я не могу показаться на глаза отцу, пока не довершу эту сделку до конца, а я довершу ее до конца так или иначе, можете не сомневаться. Я могу потерять все, потерять чувство собственного достоинства, уважение окружающих, но возьму свое и разберусь с Чихарой! Между прочим, я собираюсь сделать это, не рискуя чувством собственного достоинства и уважением окружающих. К сожалению, моих людей здесь почти нет. У меня есть бухгалтер, который сидит сейчас в своем кабинете вдоль по коридору и что-то там считает. У меня есть один строитель, который сегодня вечером должен был встретиться с кое-кем из местных, чтобы взять хоть какую-нибудь компенсацию за все то, что я вынужден буду оставить здесь и подарить господам коммунистам. Два человека, вот все мое богатство. Ни тот, ни другой пистолета в жизни никогда не держали в руках. Мне нужны крепкие ребята, которые могли бы навестить Чихару от моего имени и разобраться с ним. Я не хочу, чтобы он просто умер. Так не годится. Простая смерть не для него. Побережем ее для более достойных людей. Эта скотина должен медленно истекать кровью. Я хочу, чтобы он каждое утро просыпался в вонючей и затхлой тюремной клетке и знал, что то, что с ним происходит, это все ему устроил Поль Молиз! Пусть он знает это и скрежещет зубами!

«Чихара посеял шипы, – подумал Спарроухоук. – Поэтому вряд ли ему стоит надеяться собрать урожай роз».

Молиз продолжил:

– Я передам его вьетконговцам. Они назначили хорошую цену за его голову и будут рады ему почти как Хо Ши Мину. Когда господин Чихара погостит у них с годик-другой, он уже будет жалеть о том, что родился на свет.

– У него есть жена и две дочери, – напомнил Спарроухоук итальянцу.