Гири

И потом он услышал... Остановился. Все его чувства были настолько обострены, что он буквально кожей, ощущал все изменения, происходившие вокруг него в природе. Он слышал, как капли дождя падают в озеро в миле расстояния от него.

Но он слышал также и другие звуки, звуки, которые могли достичь ушей только истинного буши.

Орлы гаркали в его голове и выпускали когти, нацелившись на жертву с кроваво-красного поднебесья. Внизу лежала коричневая, затянутая дымкой земля, на которую они пикировали.

Он услышал лязг металла о металл... Это бог Хачиман вытащил из ножен свой меч и лунный свет стал отражаться на лезвии этого грозного и великого оружия. Свет настолько яркий, что только настоящий воин мог взглянуть на него не щурясь.

Робби стоял под немилосердным дождем и смотрел на этот волшебный свет.

* * *

Мэнни Деккер повернул направо, на огромную парковочную стоянку, и остановил свой темно-синий «Мерседес» прямо у выхода. Положив ключи в карман своего пальто, он взял с сиденья пару отороченных шерстью перчаток и вышел из машины, не закрыв ее. Снег доставал до щиколоток. Остановившись в нескольких футах от своей машины, Деккер поднял глаза на новую арену, которой мог похвалиться Лонг-Айленд и которую построил Поль Молиз.

Очень впечатляет.

Три гигантских овала, сделанные, казалось, исключительно из белого мрамора и зеленого стекла, покоились один на другом и на тридцатифутовом фундаменте, состоявшим опять-таки из мрамора и стальных колонн. Витые лестницы и эскалаторы из нержавеющей стали вели внутрь этого грандиозного сооружения. Между колоннами расположились фонтаны, миниатюрные бассейны и цветочные сады.

Современно и утонченно.

Ледяной ветер, прилетавший с прихваченного морозом Лонг-Айленд Саунда, бил Деккера в спину и шею. Для того, чтобы шляпа не была сорвана и не улетела, он вынужден был натянуть ее вниз до самых глаз.

У него сейчас было только одно-единственное желание: увидеть Чарльза Ле Клера барахтающимся в этой подмерзшей воде, увидеть, как его черная задница в третий раз скрывается под поверхностью воды. Иной участи Ле Клер, который приказал Деккеру приехать сюда в двадцатидвухградусный мороз, не был достоин.

— Слушайте меня внимательно, — говорил прокурор. Его указательный палец находился всего в дюйме от усов Деккера. — Я хочу получить копию этого сраного плана вместимости арены. Того самого, который, по словам вашей подружки, был составлен неким юристом-греком. Когда я буду иметь на руках этот самый документ, я смогу взять за яйца господина Константина Пангалоса.

Ле Клер повернулся к сержанту спиной.

— Я отвечу на все ваши невысказанные вопросы. Нет, я не могу распорядиться о том, чтобы мне прислали этот план по почте. Нет, я не доверяю ни местным властям Лонг-Айленда, ни, честно говоря, местной полиции, пусть они на меня не обижаются. Почему? Да потому, господин Манфред, что строительная индустрия в штате Нью-Йорк коррумпирована сверху донизу. Каждый человечек, занятый в этом дерьме, кому-то обязательно платит. И кто-то ему платит. Это отрасль, где рука руку моет. Где никто не живет по человеческим правилам. Можешь поставить на спор свою пенсию о том, что Молиз и все его подставные ребята в этом деле не участвуют... и проиграешь. Новая арена... Для города это очень хороший бизнес. Власти будут защищать этот бизнес хоть в рукопашной. В ту самую минуту, как только они узнают о том, что федеральный прокурор заинтересовался этим планом вместимости новой арены, бумажка исчезнет, разлетится черными, невесомыми хлопьями в ближайшей же дымовой трубе.

Деккер сказал:

— Исчезнет, или кто-нибудь успеет в ней сделать необходимые изменения до того, как она попадет к вам.

Ле Клер улыбнулся. Улыбка эта была зловещая. Он обнажил зубы, словно волк лесной, увидев жертву. Вообще он сейчас походил не на руководителя федеральной оперативной группы, а на охотника.

— Вы играете, сержант, именно так, как я хотел бы, чтобы играли мои подчиненные. У вас тонкий и коварный ум. Ну-ка, расскажите, что за мысли сейчас вертятся в вашей голове?