Гита Вахини

Ум должен быть свободен от тревог и беспокойства, ненависти и страха, жадности и гордости. Он должен быть насыщен любовью ко всем существам. Он должен думать о Боге. Он должен воздерживаться от стремления к мирским удовольствиям. Нельзя позволить вкрасться никакой низкой мысли; все мысли должны быть направлены к восхождению человека на высшие уровни. Таков истинный тапас ума, манаса.

Теперь о физическом тапасе (подвижничестве, аскетизме). Используй тело, его силу и способности для служения другим, для поклонения Господу, для воспевания Его славы, для посещения мест, освященных Его именем, для упражнений по овладению дыханием, для удержания чувств от вредных путей и для следования по пути к Богу. Служение больным и несчастным, соблюдение нравственных норм и тому подобные благотворные действия должны освятить тело.

Необходимо следовать и речевому тапасу (воздержанию, аскетизму). Избегай говорить слишком много, откажись от лжи, не получай удовольствия от злословия и сплетен, никогда не говори грубо, говори мягко и приятно, говори, всегда помня о Господе, Мадхаве.

Даже если какой-либо один из этих видов тапаса — физического, умственного и речевого — отсутствует, сияние Атмы (Атмаджйоти) не сможет распространяться. И лампа, и фитиль, и масло — все необходимо для освещения; тело — это лампа, ум — это масло, а язык — фитиль. Следует содержать их в должном порядке.

Некоторые праведные люди считают и благотворительные дела физическим тапасом, подвижничеством. Это хорошо, что они думают так. Но прежде чем заняться благотворительностью, человеку следует подумать о месте, времени и о природе принимающего. Например, пожертвования на школы должны делаться в местах, где до этого не было школ; больницы следует учреждать в местах, где свирепствуют болезни; людей следует кормить там, где наводнение или засуха вызвали голод. Характер и состояние принимающего должны учитываться при сообщении учения о дхарме (законах миропорядка) и брахмавидье (учения о Брахмане), и при служении различных видов. Милосердное действие, устраняющее у человека наиболее вредящий его прогрессу недостаток, называется саттвическим».

«Кришна, — прервал его Арджуна, — могу я задать вопрос? Благодеяние, как бы оно ни делалось, есть благодеяние, не так ли? Почему ты различаешь здесь саттвическое, раджасическое и тамасическое благодеяния? Разве такие есть?»

Кришна отвечал: «Конечно, есть. Из тех, кто жертвует на благодеяния, большинство заботится о собственных имени и славе; в этом их цель. Они хотят чего-то в обмен на то, что они предложили. Весьма немногие хотят милости Господа и более ничего. Дары, приносимые единственно с этой целью, для обретения милости Бога — саттвические. Дары, приносимые с ожиданием чего-то взамен, например, с желанием славы и известности, власти и похвалы людей, или приносимые с раздражением, или неохотно, по принуждению — раджасические.

Благодеяния должны оказываться с почтением и верой. Их нельзя просто бросить в лицо принимающего. Не следует также оказывать их недостойным людям или же в неподходящий момент. Пища для объевшегося — не благословение, а бремя. Больницы в недоступных местах столь же полезны, как выброшенная милостыня. Такая бесполезная и напрасная благотворительность именуется тамасической».

Занимаясь даной, благотворительностью, следует быть весьма осторожным. Ты не должен оказывать ее всякому, кто просит о ней; тебе следует совершать ее не во всяком месте. Будь внимателен, помни о трех видах благодеяний, упомянутых Мной, и делай, как считаешь наилучшим. Не следует приносить дары ради славы и почета; побуждением к этому не должно быть желание «пустить пыль в глаза»; этого не следует делать для личной выгоды. Во всех действиях лучше всего придерживаться саттвы. Такое отношение должно распространяться на все видимое, слышимое или обсуждаемое.

Арджуна, слушавший со склоненной головой и с великим вниманием, поглощая нектар сочувствия Господа, спросил Его так: «Что в точности означает — истинно слушать и истинно смотреть? Пожалуйста, скажи мне об этом подробно. Тогда я смогу последовать наставлению». Он обратился к Господу таким умоляющим тоном, что Господь доброжелательно улыбнулся ему.