Гитар гитара, расскажи про мои сны

Сначала просто полистали,
Картинки, видимо, искали.
Прочли. Потом перечитали
И хохотали, хохотали, хохотали…

Ах, как азартно веселились,

Как будто бесы в них вселились.
В избытке чувства с ног валились,
Смеялись так, что уморились.

Но отчего же столько смеха?

Ужель смешна сия потеха?
Кабы шутливая утеха
Не воротилась в виде эха!

Обитель эха суть простая —

Души пространственность пустая.
Смех, отразившись, нарастая
Влетел в неё, как свора, стая;

Как лай, как карканье. Был хохот,

Да превратился в скрежет, в грохот.
Здесь неуместно ахать, охать;
Злорадство – дьявольская похоть.

А что душа? Она – потёмки,

Загадки сплошь, головоломки.
В ней стержень духа – стебель тонкий,
Чуть что не так, и – бац! Обломки.

В ней с ходу трудно разобраться,

Понять, узнать её, хоть вкратце
И подсмотреть, как папарацци,
Над чем смеются эти братцы.

Сквозь отражённый взгляд зеркальный

Рисунок виден. Не наскальный,
Не первобытный уникальный,
А комикс грязный и скандальный.

Под благовиднейшим предлогом

Шарж о бездомном и убогом,
Карикатурный трёп над Богом
И злой сарказм под некрологом.

Да кто они, что за натуры:

Чтецы, столпы литературы,
Творцы пера, карикатуры
Или ваятели халтуры?

Не пересмешники ли просто?

Язвить им – как болезни роста?
Подлей последнего прохвоста
Они, как чирей, как короста.

И режет слух их лексикон;

Для них понятия закон.
Без риска ставят испокон
Чужую жизнь в игре на кон.

И всё равно, где им родиться,

Зачем своей страной гордиться.
А значит, нечего стыдиться
На медный сребреник польститься.

На мир смотреть, как на паяца,

Над своей матушкой смеяться.
Грехов, стыдобы не бояться
И изгаляться, изгаляться, изгаляться.

Да это сразу было видно,

Что всё недобро и ехидно,
Для хохотавших очевидно.
Им за державу не обидно.

Они ей в верности не клялись,

Над ней глумились и смеялись,
Развязны были, не стеснялись,
Вовсю иудам поклонялись.

Все из идейного уклона,

Внутри как пятая колонна
Из подрывного эшелона.
Что, разве нет от них заслона?

А что же там – в финале чтива?

Быть может, масса позитива.
Но кто-то вкрадчиво учтиво
Шепнул: «Глумиться некрасиво».

Да разве так дают отпор им,

Взывая голосом покорным.
Чапай бы крикнул: «Все по коням!
К чертям собачьим их погоним!»

Блюсти приличия? Не спорим,

Но так ли надо быть спокойным.
Ведь из-за них все беды-войны.
Они Отчизны недостойны.

В вопросе нет единства мнений:

Свобода слова – без гонений.
А вера – культ богослужений.
К обеим чувство уважений.

Но всё ж, позвольте, есть пределы,

Внутри души водоразделы.
Шути так, чтобы не задело
Не оскорбляй, что бы ни делал.

Уж сколь веков твердили миру:

Когда чума – не место пиру.
Но кто осудит нынче лиру
За юмор злостный, за сатиру.

Здесь не нужна ума палата.

Не нужно Понтия Пилата.
За всё про всё одна расплата,
Бог «неподвластен звону злата».

Будь суд мирской – умыл бы руки,

Придумал взять их на поруки,
Не раскурив и мира трубки,
Разжёг огонь кровавой рубки.

Суд Божий, он повыше рангом.

С небес ударил бумерангом
По негодяям фигурантам,
А оскорблённым смазал ранки.

И колокольный голос медный

Провозгласил вердикт победный.
Мораль: не слушать больше бредней —
Смеётся тот, чей смех последний.