Гитар гитара, расскажи про мои сны

Меня попросит незнакомый кто-то
Поведать тайну о возлюбленной моей.
А я прочту стихи из старого блокнота
О горизонтах неизведанных морей.

О парусах, пронзивших купол синий

Заоблачной своею белизной.
Но как красив изгиб ресничных линий
И локонов, взметнувшихся волной.

О силуэтах шхун в туманистой вуали,

Где реи мачт как тени сказочных ветвей.
Но как прекрасен лик в задумчивом овале,
Как элегантен взмах взлетающих бровей.

О рифах роз, не поглощённых глубиною,

С шипами из коралловых камней.
Но вот глаза… они полны голубизною,
Тону в них, лишь приблизятся ко мне.

О неприступных берегах в отвесных скалах,

О песнопениях ласкающих ветров.
Но муза женственна; чудесней нет вокала,
Чем голос лирики влюбляющихся строф.

О райских кущах с неземными островами,

О призрачных фрегатах на плаву.
Но образ дивы, зашифрованный словами,
Как и мираж, нельзя увидеть наяву.

О побережьях, где приливы и отливы

По воле лун танцуют с бархатным песком.
Но об одном стихи сугубо молчаливы
Или эзоповым глаголят языком.

О чём же им не хочется признаться?

Двусмыслица межстрочная о чём?
И что в стихах должно упоминаться?
Не та ли, с кем идти к плечу плечом?

Любовь и море, – риск, романтика и страсти.

Любовь и женщина, – начало всех начал.
Но есть любовь – та, что у сердца не во власти.
В любви к поэзии блокнот мой умолчал.

Свет бересты

Зимний вечер. Безлуние. И темнота…
Лампы в окнах мерцают, как свечи.
Лишь берёзовый свет нежно льёт береста,
Чтобы виден был след человечий.

Ствол берёзы красив, от судьбы сучковат

И до самого неба высокий.
Ах, согреть бы его, обнимая в обхват,
Да оттаять замёрзшие соки.

Белый цвет у берёз тот же, как у зимы,

У земли цвет чернёный, как вечер.
С белым светом земным слились узами мы —
Род берёзовый, род человечий.

Я плачу вместе с осенью сырою