Гитлер был моим другом. Воспоминания личного фотографа фюрера

Среди множества эксцентричных сановников, с которыми мне приходилось встречаться в Гомбурге, был Чулалонгкорн, король Сиама. Он всегда заказывал свои портреты почти в полный рост, и вдобавок мы их раскрашивали как можно художественнее. Затем гигантские фотографии упаковывали в оцинкованные ящики и отправляли в Сиам. Однажды его величество не моргнув глазом оплатил представленный ему счет на 27 тысяч золотых марок.

Однажды мне поручили сделать фотографию великого русского князя Михаила Михайловича, но, увы, сохранить ее для потомков не удалось. Надо признаться, что его императорское высочество так императорски надрызгался, что снимок просто «съехал с пластинки», как говорят профессиональные фотографы. Я сделал больше дюжины снимков – и в темноте лаборатории совершенно ясно увидел прискорбный итог своей работы!

Одно из самых волнующих переживаний я испытал, когда фотографировал кайзера. 5 ноября 1903 года моему шефу приказали явиться, чтобы сделать фотографии по случаю исторической встречи кайзера с русским царем Николаем в старом Висбаденском замке. В замке герр Войт все приготовил к съемке и поставил меня караулить в коридоре, чтобы я предупредил его, когда появится кайзер. Дожидался я его долго.

(Августейшие особы всегда заставляют себя ждать. Сначала ты не знаешь, чем себя занять, а потом, когда они наконец-таки соизволят прибыть, они становятся чертовски нетерпеливы!)

В конце концов я увидел, как по темному коридору ко мне приближается чья-то фигура, в которой мне удалось различить только бороду и встопорщенные усы в характерном стиле кайзера Вильгельма II, которые между собой мы звали «ура!». Но когда он подошел поближе, я увидел, что на нем штатское платье – визитка, так что он никак не мог быть кайзером. И действительно, это оказался его личный парикмахер Хаби, который изобрел сетку для усов, чем весьма прославил усы кайзера Вильгельма.

Наконец прибыл и кайзер. Вильгельм II, почетный полковник бесчисленных иностранных полков, пожелал сфотографироваться в форме каждого из них! И тут началось! – из одного мундира в другой: то полковник российской гвардии, то британский полковник, то полковник королевских венгерских гусар, – кавалерийские, пехотинские и артиллерийские мундиры сменяли друг друга так, что рябило в глазах. Самое большое впечатление на меня произвел доломан венгерского гусара, расшитый золотыми галунами, позднее этот снимок стал очень популярным.

В другой раз, когда кайзер ненадолго остановился в замке Фридрихсрух под Гомбургом, я узнал, что он принял приглашение герра Маркса, супрефекта округа, который пользовался большим уважением кайзера. Я подумал, что может получиться отличная фотография, и разузнал, когда и где состоится визит. На каких-то строительных лесах перед виллой герра Маркса я установил фотоаппарат и прилежно нацелил его на то место, через которое обязательно должен будет пройти кайзер на обратном пути. Передо мной расположились несколько армейских ветеранов в сюртуках и цилиндрах, с разноцветными орденскими лентами на груди. Несмотря на свои упитанные брюшки, они изо всех сил старались стоять прямо, как палка, хотя их усилия не всегда увенчивались успехом.

Над блестящей крышей из цилиндров возвышалась моя фотокамера, неподвижно нацеленная на выбранную точку, рядом с ней на леса взгромоздился и я, словно курица на насест, вглядываясь поверх моря голов, готовый в любой миг спустить затвор. И вдруг слышу:

– Кайзер идет!

Нарастающий гул приветственных криков встретил его появление. Ветераны с верноподданническим восторгом бросали цилиндры в воздух, приветствуя своего военачальника и повелителя. И я сумел сфотографировать только кучу парящих в воздухе цилиндров! К тому времени, когда цилиндры – и волнение – улеглись, от кайзера не осталось и следа – ни во плоти, ни на фотопластинках!

Некоторое время спустя удача улыбнулась мне. Когда кайзер вместе со своим высокопоставленным дядей королем Англии Эдуардом VII осматривал Заальбург, старый римский замок, перестроенный по его распоряжению, я сделал серию фотографий, которые впоследствии опубликовали ведущие газеты всего мира. На одной из них кайзер с сестрами и его сановный гость стояли рядом с последней моделью «даймлера», который поразил Германию своей роскошью и элегантностью.

У Войта я пробыл три года, в курортный сезон работал в Гомбурге, а зимой в его франкфуртских фотоателье. Потом я перебрался в Швейцарию, где в течение какого-то времени сотрудничал в Цюрихе с известным фотографом Камилло Руфом.

Руф был одним из самых выдающихся фотографов своего времени. Мне очень нравилось с ним работать. Но тогда я уже мечтал открыть собственную фотостудию, и Руф помог мне реализовать эти честолюбивые планы, вверив моим заботам два небольших филиала его фотоателье, где я мог экспериментировать и валять дурака сколько душе угодно.