Гитлер и Сталин перед схваткой

Я ответил, что у нас то, что Риббентроп называет интернациональной идеологией, находится в полном соответствии с правильно понятыми национальными интересами страны, и не приходится говорить о вытеснении одного начала за счет другого. «Интернациональная» идеология помогла нам получить поддержку широких масс Европы и отбиться от иностранной интервенции, то есть способствовала осуществлению и здоровых национальных задач. Я привел еще ряд подобных примеров, которые Риббентроп выслушал с таким видом, как будто подобные вещи он слышит в первый раз. Далее он снова повторил свою просьбу сообщить все Вам и уведомить его, считает ли Советское правительство желательным более конкретный обмен мнениями. Уже прощаясь, подчеркнул, что считает необходимым соблюдать конфиденциальный характер подобных бесед и не допускать ни малейшей сенсационности. Затем подчеркнуто вежливо проводил до самой двери, еще раз пожелав всего лучшего.

Астахов.»

Так Астахов продолжал вести свой несуществующий «дневник», пока не был отозван в Москву 19 августа – на самом пороге подписания пакта.

Теперь Астахов стал не нужен – Сталин взял все в свои руки. Вернувшись в Москву, Астахов установил, что в его ведомстве им никто не интересуется. Нарком Молотов принял его чисто формально, обещанный разговор по существу так и не состоялся. Астахов собирался писать о работе в Германии самому Сталину, но до этого дело не дошло: дипломат был уволен из Наркоминдела и с трудом нашел себе место в Музее народов Востока. Здесь к нему интерес проявило другое ведомство: 27 февраля 1940 года он был арестован.

Нередко исследователи задавались вопросом: а какую роль в подготовке пакта сыграло всемогущее ведомство Берии? Конечно, с горькой иронией можно сказать, что его роль была традиционной ролью палача. Как был расстрелян «пионер» советско-германского сближения Давид Канделаки, так и Георгий Астахов – был арестован, судим и осужден….Следственное дело Астахова за номером 1089 невелико – во всяком случае, та часть, которую в архиве ФСБ показывают исследователям. Она весьма скудна: после ареста в феврале 1940 года Астахову предъявили обвинение в участии в антисоветском заговоре и работе «на иностранные разведки». Астахов виновным себя не признал. После допросов в зловещей Сухановской тюрьме (его допрашивали 25 раз!) в 1941 году появилась новая, «уточненная» версия: работа на… польскую разведку. Видимо, чекисты сочли это блестящей находкой. Польского государства уже не существовало, можно было свободно фантазировать. В июле 1941 года состоялся суд. Ни в чем не повинный Астахов получил 15 лет. Он умер в лагере в феврале 1942 года.

Как явствует из писем и заявлений Астахова, его нещадно пытали и били. Но он упорствовал в своей правоте, о чем не раз писал в вышестоящие инстанции и лично наркому Лаврентию Берии. Это трагические документы. Но из них выясняется одно немаловажное обстоятельство переговоров 1939 года (кстати, на процессе об этом периоде вообще не говорилось ни слова). В письмах ЦК и наркому Берии Астахов требовал справедливости. Наркому он пытался напомнить, что «обеспечил полную тайну переговоров с Германией с 1939 года» (письмо от 29 мая 1940 года). Более того, он напоминал наркому, что ему, Астахову, пришлось работать «под наблюдением» Берии.

Под наблюдением Берии? За этим словом стоит больше, чем «общий надзор» НКВД за всем, что творилось в Советском Союзе. Дело в том, что в те времена резидентура НКВД в Берлине была практически выведена из строя. Опытный разведчик Борис Гордон был отозван и репрессирован, молодые сотрудники не были пригодны к серьезным делам. Установив прямой контакт с Астаховым, Берия сразу оказывался прямым участником важных событий. Тем более что Берия лично знал Астахова с давних времен, когда тот был представителем НКИД в Закавказье. Конечно, Астахов не мог отказаться от столь «высокого покровительства». В письме наркому Астахов даже упоминает, что он был на приеме у Гитлера – доселе не известный эпизод подготовки пакта, свидетельств о котором не осталось. Если они и были, то, видимо, шли в Москву через Берию, а не через дипломатическую службу.

Безусловно, не наивностью Астахова можно было объяснить его поведение. Для него Берия обладал таким же авторитетом, как и его непосредственный шеф Молотов. Наивной была лишь надежда отчаявшегося узника на то, что Лаврентий Берия вспомнит о роли Астахова. Если и вспомнил, то лишь для того, чтобы сгноить в лагере автора прошения, который слишком много знал. Так и случилось.

Глава пятнадцатая. Когда придумали секретный протокол

…Когда и как появилась идея пакта и секретного протокола к нему? Хотя с ранней весны 1939 года Берлин неоднократно пытался поднять вопрос об улучшении германо-советских политических отношений, в Москве делали вид, что вовсе не обязаны на авансы отвечать. Советские дипломаты внимательно слушали, но ответов не давали, что приводило Риббентропа в бешенство.